Рудольф Баландин - Эйнштейн в координатах любви

Могу предположить, что в первую встречу с Маргаритой никакого особенного потрясения Эйнштейн не испытал. Конечно, удивило, что русская женщина неплохо владеет немецким языком, а говорит по-английски лучше него. Главное, она была умна, что для светской женщины не характерно.

Вновь сошлюсь на безымянного автора из Интернета. Возможно, это фрагмент из книги. Подобным способом нередко «раскрывают тайны» прошлого с претензией на документальность.

«Они виделись ещё несколько раз на официальных мероприятиях в Принстонском университете. Он сознательно избегал её, не зная, что после того поцелуя Марго вспоминала загадочного и чудаковатого учёного чуть ли не ежеминутно. Увлечение Марго этим инфантильным мужчиной переросло в страстную любовь.

Маргарита Коненкова и Альберт Эйнштейн

…Эйнштейн, в свои 57 лет, переживает вторую молодость. Маргарита стала для него первой женщиной, которая внимательно слушала его научные доклады, выясняла мельчайшие детали и во всём поддерживала. Наивный Эйнштейн даже предположить не мог, что именно из-за его научной деятельности сотрудница НКВД Марго Конёнкова получила задание попасть к учёному в постель».

Надо сразу сказать, что первой женщиной, которая не только слушала Альберта, но и вникала в малейшие детали его исследований, даже участвовала в них, – была его первая жена Милева Марич.

Неужели секретная сотрудница НКВД получили задание попасть в постель к учёному? Какие научные тайны она там могла обнаружить? Почему именно в постели? А что она делала на официальных мероприятиях в Принстонском университете? Кто и зачем её приглашал? Почему, если он её избегал, у неё возникла к нему страстная любовь?

В мельчайших деталях теоретической физики сам Эйнштейн не всегда разбирался. И в чём она его могла поддерживать? Неужели учёному было так важно обсуждать с любимой женщиной научные проблемы? Вспоминается из «Чёрного человека» Сергея Есенина:

Впрочем, тут – не курсистка и не урод, хотя длинноволосый, и не поэт, хотя и хороший скрипач. Получается, как у безымянного автора: что-то похожее на правду, но всё-таки совсем не то, что было.

У нас доказательство от противного: выясняем, что не соответствует фактам в имеющихся описаниях отношений Альберта Эйнштейна с Маргаритой Конёнковой. Но как докопаться до истины?

Увы, окончательного бесспорного ответа получить невозможно. Некоторые авторы сомневаются в свидетельстве генерала Судоплатова о том, что Маргарита была тайным агентом под кличкой «Лукас». В то время он руководил зарубежными операциями советской разведки. Но вспоминал эту историю на склоне лет, после долгого пребывания в тюрьме, а потому мог что-то напутать.

В подобных случаях надо собирать и сопоставлять разрозненные факты, начиная с наиболее достоверных. В дело идут фотографии, скульптуры данных персонажей, точные даты отдельных событий. Так постепенно тайное становится явным… отчасти.

Чтение чужих писем без позволения автора или адресата – занятие неприличное. Но что поделаешь, если кто-то выставил письма на всеобщее обозрение, а они свидетельствуют о двух незаурядных личностях в связи с событиями поистине мирового значения.

Мне встретилось два варианта перевода этих писем. Один, наиболее полный, не вполне удачный, как будто сделан автоматически. Я попытался объединить их.

8 ноября 1945 года Альберт Эйнштейн отправил из небольшого американского городка Принстона письмо Маргарите Конёнковой в Москву:

« Любимейшая Маргарита!

Я получил твою неожиданную телеграмму из Сиэтла ещё в Нью-Йорке, откуда я смог вернуться только вчера вечером. Так тяжело задание, которое несёт с собой большие перемены для тебя, но я верю, что всё закончится благополучно. Хотя по прошествии времени ты, возможно, будешь с горечью воспринимать свою прочную связь со страной, где родилась, оглядываясь на пройденное перед следующим важным шагом. Но в отличие от меня у тебя есть ещё, возможно, несколько десятилетий для активной жизни и творчества. У меня же всё идёт к тому (не только перечисление лет), что дни мои довольно скоро истекут. Я много думаю о тебеи от всего сердца желаю, чтобы ты с радостью и мужественно вступила в новую жизнь и чтобы вы оба успешно перенесли долгое путешествие. В соответствии с программой я нанёс визит консулу, и это доставило мне радость.Я познакомился с женой и очаровательным молодым человеком. В конце мне показали африканское животное. Можно было заметить, что вся семья хорошо относится к зверьку и всё вокруг светится радостью.

Я очень рад, что удалось вырваться из заботливых когтей медицины и вновь увидеть гнездышко, которое передаёт тебе сердечный привет. Время мое заполнено медицинскими процедурами. Сегодня мне удалили два зуба, чтобы затем вставить в рот ужасное устройство. Как только это произойдёт, я стану настоящим американцем… Напиши мне скорее,если, конечно, у тебя есть время.

Целую. ТвойА. Эйнштейн.

Твоё письмо, отправленное с парохода, я также получил. Было очень приятно, что в последний момент перед отъездом ты вспомнила обо мне».

Я выделил места, на которые следует обратить особое внимание. Обращение (« любимейшая ») и завершение (« Целую. Твой. ..») определённо говорят о весьма близких, и не только дружеских отношениях между этими людьми. Упоминается гнёздышко . Просьба получить ответ как можно скорее не похожа на формальность, а желание общаться, пусть хотя бы в письмах.

Было ли у неё ответное чувство? Возможно. Вряд ли случайно Маргарита в последний момент перед отъездом послала ему письмо. Хотя настораживают некоторые фрагменты письма Эйнштейна. О каком тяжёлом задании идёт речь? И почему оно связано с большими переменами в жизни Маргариты? А может быть, под «переменами» подразумеваются опасности?

По какой программе Эйнштейн посетил советского консула в Нью-Йорке? Это входило в какое-то тяжёлое задание? Об этом стало известно лишь в конце прошлого века. Хотя до сих пор в этом деле остаётся немало белых пятен.

Письмо от 27 ноября:

«Любимейшая Маргарита!

Ты, должно быть, уже преодолела большую часть своего морского пути, и я надеюсь, что с тобой и со здоровьем всё в порядке. А пребывание в этой великой дикой природе не может принести ничего другого, кроме ощущения свободы. С радостью я вспоминаю те времена, когда сам совершал длительные путешествия (1921—33). С тех пор я как цветок сижу постоянно на одном месте, и это мне нравится всё меньше.