Татьяна Знамеровская - Любовь и жизнь. Воспоминания. Стихи

Таким образом, сама жизнь, демократические взгляды родителей, решение семьи и прежде всего отца перейти на сторону Красной армии, демократические порядки в армии в первые послереволюционные годы, когда Таня взрослела и жадно впитывала в себя все виденное и слышанное, сделали для нее понятие «народ» далеко не условным. Она близко общалась с представителями народа в лице своих нянь, красноармейцев, соседей и хозяев квартир, на которых они жили. И «народ» Т. П. Знамеровская воспринимала как силу мощную и в то же время справедливую, наивную и мудрую, добрую и терпеливую. Поэтому, когда в своих научных работах она писала о «народности» реалистического искусства, эта «народность» не была для нее уловкой, приспособлением или ложью, «народ» был ей знаком и знаком прежде всего в своих лучших проявлениях. «Народность» искусства для нее не была мертвой схемой, она понимала эту народность как высший взлет человеческого духа, знала «народ», изучала его и сочувствовала его страданиям и участи. Уходящая корнями в хождение в народ разночинцев, в движение народничества российской интеллигенции, романтическая вера в «народ» нашла в Т. П. Знамеровской своего искреннего адепта.

В 1950 г. Т. П. Знамеровская защитила кандидатскую диссертацию, посвященную творчеству испанского живописца XVII в. Хусепе Риберы и проблеме народности испанского реалистического искусства. Защита диссертации знаменовала полноправное вхождение Т. П. Знамеровской в науку. В своей диссертации она посвящает одну четвертую часть текста рассмотрению социологической основы испанского реализма. По существу, ее работа написана на стыке истории и искусствознания. Т. П. Знамеровская считала, что социальную основу реалистического искусства в Испании XVII в. представляло собой крестьянство. Она дискутирует с К. М. Малицкой, которая в книге 1947 г. принимает за аксиому народную основу этого искусства, не считая нужным что-либо здесь доказывать. «Какие общественные слои создали это искусство и каково было участие народных масс, – остается вообще невыясненным» [6] Знамеровская Т. П . Рибера и традиции испанского реализма: дис. … канд. искусствовед. наук / Ленингр. гос. ун-т им. А. А. Жданова. Л., 1949. С. 24. , – замечает Т. П. Знамеровская, критикуя московскую коллегу. Другой московский автор, Г. В. Корсунский, как считает Т. П. Знамеровская, социальную базу реализма видит в дворянстве. «Конечно, реализм в испанском искусстве вырастал из идеологии не только крестьянства, но и других слоев, из которых слагается народ в широком смысле слова. Однако все они были тесно связаны с крестьянством…» [7] Там же. С. 21. , – заключает она. Т. П. Знамеровская подробно анализирует социально-экономические отношения в Испании XIV–XVII вв., исторические события, эпос и приходит к выводу об именно крестьянской основе народности испанского искусства, об отражении в нем взглядов, верований, миропонимания именно испанского крестьянина, чья роль была необычайно большой в века Реконкисты и чье влияние на общество сохранялось и в дальнейшем, уже после ее завершения. «Выражением этого [стихийно-материалистического и демократического мировоззрения] является, – как пишет Т. П. Знамеровская, – реалистическая трактовка… образов… подчеркнутая простота, ясность и понятность рассказа, расчет на его доступность широким массам, а также зрительное правдоподобие и подчеркнутая материальность всего изображаемого» [8] Там же. С. 6. . То есть ученый считает, что крестьянская основа реализма находит свое выражение не только в типаже, но и в художественных приемах Риберы и других испанских мастеров. При этом Т. П. Знамеровская справедливо подчеркивает, что Рибера «усиливает правдивость, простоту и „простонародность“ трактовки самих сюжетов, не сводя их, однако, до будничности повседневного быта, наполняя их героическим и драматическим пафосом высоких человеческих переживаний» [9] Там же. С. 16. См.: Морозова А. В . Отечественная искусствоведческая испанистика: Становление и развитие. СПб.: Дмитрий Буланин, 2015. . В ее характеристике «народности» Риберы просматриваются те черты, которые она находила у окружавших ее в детстве и в юности представителей народа! Подобные переклички с воспоминаниями детства о знакомстве с народом и, прежде всего, крестьянством можно в большом количестве найти и в других публикациях Т. П. Знамеровской.

Второйважный фактор формирования личности Т. П. Знамеровской – героикаГражданской войны и влияние мужественного образа отца, а также непосредственная воспитательная политика последнего.

Когда произошла революция и началась Гражданская война, Тане было пять лет. Она позже отмечает: «Я узнала и недетски быстро освоила как нечто привычное грохот пушек и цокот пуль за окнами» [ЛЖ, с. 50]. Татьяна Петровна считала: «…Романтика нового рода, мужественная, суровая, вошла в мою жизнь, чтобы в ней навсегда остаться. Ею я обязана Гражданской войне, и сама Гражданская война навсегда осталась для меня овеянной романтикой. Она заронила любовь не только к необыденности, но и к риску, к смутному тогда чувству опасности и мужества. А ужасы ее оставались благодаря возрасту вне этой великолепной героики, воплотившейся тогда в образ безвестного армейца, черкеска которого пылала в закатных лучах, а серебро кинжала отливало узорами черни» [ЛЖ, с. 67]. Так, Т. П. Знамеровская вспоминала, как во время отступления красных от деникинцев она на пароходе любовалась одним из красноармейцев в романтичной кавказской одежде.

Отец Татьяны Петровны, Петр Иосифович Знамеровский, в 1918 г., когда Красная армия занимала Киев, три месяца служил в ней «начальником штаба артиллерии 1-й Украинской дивизии. Затем… вплоть до деникинского вторжения в Киев – инспектором для поручений по артиллерии при штабе Украинского фронта. С Новозыбкова до окончания польской эпопеи Гражданской войны – помощником начальника артиллерии 12-й армии… И до конца Гражданской войны (до лета 21-го года) – инспектором артиллерии при штабе Юго-Западного фронта» [ЛЖ, с. 72].

Конечно, в духе героизма воспитывали и книги, на которые Таню наталкивали родители, в первую очередь мама. Девочка, как уже указывалось выше, увлеклась Д. Л. Мордовцевым, исторические романы которого позволили ей почувствовать эпическую красоту борьбы Запорожской Сечи против поляков и подготовили почву для понимания героики «Тараса Бульбы» Гоголя. У Мордовцева же она восхищалась Надеждой Дуровой, примеряя ее героический облик на себя. Увлеклась героикой исторических романов Г. Сенкевича. «…А в Василькове появились все возможности широкого перехода от книг к играм в индейцев, переживаемым серьезно, реально, с высоким мужественно-моральным подъемом. Знакомство со школьниками и детьми из соседних домов дало возможность со второго лета уже создать племена. Я была одним из двух вождей любимых мною могикан под именем „Черного Оленя“…» [ЛЖ, с. 113]. Игра велась с таким азартом, что под вечер родителям приходилось просить красноармейцев, живших в доме, переловить всех «индейцев» и посадить их под замок в сенном сарае.