Татьяна Знамеровская - Любовь и жизнь. Воспоминания. Стихи

Дома у Знамеровских не раз собирались папины сослуживцы-артиллеристы, вызывавшие своим мужественным обликом горячую симпатию детей. «Громыченко, – большой, могучий, – любил, выпив, декламировать… исторические стихи Алексея (Константиновича. – А. М. ) Толстого, и мне это очень нравилось. Тихо сидя в углу, я смотрела на него самого как на исторического героя, а голос его был для меня воплощением мужской силы и непоколебимого героического начала, – того, перед чем я в тот период научилась преклоняться. Тогда или в другое время, и при каких обстоятельствах, я уже не помню, я запомнила небольшую, худую фигуру и строгий профиль Грендаля, который теперь всегда сразу узнаю на украшающих стены листах с портретами крупнейших артиллеристов Красной армии. Папа по фронту Гражданской войны лично знал Щорса, о котором рассказывал, упоминая и о его красоте» [ЛЖ, с. 82–83].

Авторитет отца в семье был очень высок. В 1921 г., когда Тане было девять лет, «папа заметил среди своих дел и отсутствий мое страстное желание быть мальчиком, мою жажду жизни не обычной, а героической, и это нашло у него полную поддержку. Выбранное мною имя „Володя“ было одобрительно принято, и началось мальчишеское воспитание моего характера. Во-первых, я была посажена верхом на одну из лошадей, которых я обожала с пеленок, и могла шагом разъезжать одна по двору, действуя уздечкой и засунув ноги в ремни выше стремян. Во-вторых, во мне началось развитие стыда перед всяким страхом и вкуса к преодолению хотя бы даже только мнимых опасностей» [ЛЖ, с. 87]. Когда в деревне Поповке в гостях Таня как-то однажды, вспылив, несправедливо обидела брата, отец отослал ее уже поздно вечером одну домой через темный заросший сад, а потом успешно применял этот метод не для наказания, а для окончательного преодоления страха тьмы. Уже сама Таня научилась преодолевать страх боли, стерпев болезненный укус кобылы, когда ухаживала за недавно родившимся жеребенком. «В пределах детских пустяковых травм я все больше училась проявлять терпение и „героику“» [ЛЖ, с. 88], – отмечает она. В дальнейшем по мере взросления дочери ее мальчишеское воспитание под руководством отца вовсю продолжалось: Таня не только носила мужскую одежду, папаху, наган, шашку, ездила с красноармейцами на водопой лошадей, но и начала серьезно обучаться отцом верховой езде и даже заменяла ему ординарца в поездках «на коновязь», завершавших рабочий день командира.

Красноармейцы, окружавшие детей, особенно до 1924 г., тоже были прекрасными примерами мужества и героичности. «Для нас с Борей очень важно было пребывание живших в доме красноармейцев. Благодарная память сохранила их образы, – особенно наиболее любимые, – как образы тех, кто был в этот период нашими настоящими, но мужественно воспитывавшими нас няньками» [ЛЖ, с. 95], – пишет Т. П. Знамеровская.

После поступления в школу Таня всегда могла постоять за себя и за младшего брата, не давая его в обиду и вступая в борьбу и драку с обидчиками, даже если они были мальчишки и намного сильнее ее.

Мужество и мужское самообладание, терпение и выносливость были свойственны Татьяне Петровне и в дальнейшем. Во время геологического похода по Крыму с однокурсниками из Горного института Днепропетровска она, в отличие от многих девочек, никогда не ныла и шла всегда в первых рядах, не боясь ни холода, ни зноя, ни горных круч или оврагов. Столь же по-мужски вынослива она была и позже во время геологических практик от Ленинградского горного института на Урале, в Средней Азии и в Карелии. Облачившись в мужской костюм, превращавший ее еще недостаточно развившуюся фигурку в мальчика, она бесстрашно одна ходила по лесу, не боясь ни диких зверей, ни недобрых людей (случаи убийства в тайге в то время были почти рядовым явлением).

Что более всего поражает в Т. П. Знамеровской – человеке и ученом – это сила ее личности и ее воля. Она сама ковала свою судьбу и не желала склонять голову перед жизненными невзгодами. «„Сгореть дотла, но не чадить“, – это… девиз моего экслибриса, достаточно продуманный в течение жизни» [10] Знамеровская Т. П . Любовь: [цикл стихов]: [рукопись] // ЦГАЛИ СПб. Ф. Р-122: Знамеровская Т. П. Оп. 1. Д. 16. Здесь и далее цит. по рукописи, страницы указываются в тексте в квадратных скобках с пометой «Л». , – писала Татьяна Петровна в сентябре 1975 г. Уже у последней черты, перед концом, она остается верна себе:

И в своих исследованиях Т. П. Знамеровская отдает предпочтение героическим личностям, которых она интерпретирует в подчеркнуто романтическом духе. Это и Хусепе Рибера, и Сальватор Роза, и Караваджо. Например, Караваджо, книга о котором вышла в 1955 г., – бунтарь, страстная, порою необузданная натура, одиночка, противопоставивший себя и свой подход к искусству трем ведущим стилям эпохи – маньеризму, академизму, барокко. Т. П. Знамеровская отмечает, что «Караваджо всегда воспевает силу, стойкость, героизм людей из народа, подчеркивая в их образах прежде всего высокое человеческое достоинство, сильную волю, энергию, мужество. Это определяет огромное воспитательное значение, присущее произведениям Караваджо» [11] Знамеровская Т. П . Микельанджело да Караваджо: 1573–1610. М.: Искусство, 1955. С. 88. . Рибера, по мнению ученого, «раскрывает тему величия и красоты человеческого героизма» [12] Знамеровская Т. П . Хусепе Рибера. 2-е изд. М.: Изобразительное искусство, 1981. С. 55. . «Он [Рибера], – утверждает Т. П. Знамеровская, – испанец, обладающий необычайно мужественным, мощным, одновременно и страстным, и сдержанным, суровым и жизнеутверждающим талантом, испанец, не оторвавшийся от народного миропонимания, еще связанного с традициями реконкисты и рожденными ею идеалами, наивно-материалистически воспринимавший реальность, веривший в силу и величие своего народа, утверждавший красоту и достоинство реальных представителей народных масс» [13] Там же. С. 203. .

Мазаччо, творчеству которого Т. П. Знамеровская посвятила свою докторскую диссертацию, защищенную ею в 1975 г., в интерпретации ученого – тоже героическая личность, как в плане смелости новатора, так и в своих образах. Описывая их, она подчеркивает их героику. Например, во фресках капеллы Бранкаччи во Флоренции для нее очень привлекателен и симптоматичен для творчества Мазаччо в целом образ Адама в «Изгнании из рая». «Поступь Адама, – пишет ученый, – вступающего на покрытый терниями путь человеческой жизни, красноречиво говорит о вере художника в силу человека, в его способность жить, бороться, вынести все трудности земного существования мужественно, стойко, с чувством глубокой моральной ответственности за свои деяния. Таков тот настоящий человек „вообще“, человек всех времен, с которым мы уже и ранее столкнулись в произведениях Мазаччо и которого он воспевает своим творчеством» [14] Знамеровская Т. П . Проблемы кватроченто и творчество Мазаччо. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. С. 120. . Так же важно для Т. П. Знамеровской подчеркнуть, что «в идейном отношении Мазаччо демократичнее большинства представителей в целом демократического по истокам искусства эпохи Возрождения. Он полнее других охватил жизненные запросы и чаяния различных слоев народа и научно-художественные устремления передовых умов своего времени» [15] Там же. С. 163. .