Вячеслав Пайзанский - С утра до вечера

Она в отсутствии Вячки взяла из его стола тетрадь и дала мачехе. Она знала, что ничего предосудительного в этой тетради нет, все стихи вполне легальны.

Горшкова, почитав сама, отнесла стихотворенья Вячки Моржу, но не сказала ему о данном Соне обещании, что Койранский ничего не узнает.

Но он узнал. На другой день вечером Ящинский сам принес в комнату Вячки его стихи, похвалил его за хорошие, благозвучные, как он выразился, стихи и посоветовал продолжать писать их, совершенствоваться и подарил Вячке книгу «Теория стихосложения», Королева для изучения и руководства.

Когда он ушел, оставив Вячке его тетрадь, Вячка призадумался. Как попала тетрадь к Ящинскому?.. Зачем она ему понадобилась?.. И он решил, что тетрадь скорее всего выкрадена Марьей Николаевной по требованию Моржа, который ожидал найти антиправительственные или нецензурные стихи, за которые он с чистой совестью мог отплатить Койранскому за дубининскую дразнилку и отыграться за больгой зуб, и тем успокоить свою нечистую совесть.

Так оно фактически и было. Руками Сони и путем ее обмана тетрадь была украдена Горшковой, а в целях Ящинского сомневаться было нечего.

От Сони Вячка узнал подробности и от души смеялся над одурачившим себя самого Моржом.

Однако, совет Моржа продолжать писать был по душе Вячки. Он залпом изучил теорию стихосложения, кстати, очень несложную, и вновь засел за поэзию.

Первой вещью, написанной после длительного перерыва, была сатира: «Хорошо смеяться последнему!». В ней иносказательно высмеян Морж, Горшкова и их глупые намерения.

Для таких нелегальных стихов была заведена особая тетрадь в коленкоровой обложке и хранилась она в комнате бабушки за иконами. Об этом позаботилась Соня. А в стол складывались стихи дозволенного характера, при чем неизменно подшивались в ту же первую тетрадь.

Вслед за первым стихотворением Вячка стал писать другие, и легальные и нелегальные. Его неизменным критиком и вдохновителем была Соня Ясиняк. Их дружба росла и вдохновляла Вячку, питала его приподнятое настроение и неунываемость.

Соня была годом старше Вячки, но смотрела на него, как на человека высшего порядка, подчинялась его требованиям и сглаживала некоторые его промахи.

Она была очень красива. Трудно передать на бумаге эту красоту, которая западала в душу и раз навсегда оставалась в ней. Эта красота не волновала, она успокаивала, особенно глаза, большие, черные, с длинными ресницами, и такие выразительные, что можно было по ним читать мысли и думы девушки.

Она училась годом старше Вячки, говорила по-французски и по-немецки, много читала, любила поэзию, чтенье которой всегда доставляло ей наслажденье.

Дружок Вячки, Юрка, тоже обратил внимание на Соню, что доставляло немало горьких минут Вячке, так как Соня, не видя дурных намерений Юрки хорошо, по-дружески относилась к нему.

Как-то Юрка провожал Соню вечером после всенощной в субботу из церкви. Проходя пустырем, Юрка сгреб свою спутницу в объятья и стал целовать. Едва вырвавшись, она прибежала домой и здесь рассказала все.

Вячка вскипел. В тот же вечер он написал стихи, шельмующие поступок Юрки Незнамова:

Этот стих был положен в конверт и отправлен по адресу Юрки.

Письмо получила его сестра, Юлинька. Она вскрыла конверт, прочитала и в негодовании показала матери. Что произошло между матерью и сыном, неизвестно. Узнав по почерку, что стихи писал Вячка, Юрка решил отплатить.

Он переписал стихи, изменив до неузнаваемости свой почерк, но вместо несколько раз повторявшегося своего имени, поставил имя инспектора гимназии Лебедева – Петька – и, подписав «Койранский», послал в гимназию на имя Лебедева.

Лебедев стал ходить по классам и искать почерк, которым было написано стихотворенье. Он несколько раз брал тетради Койранского и убедился, что это писал не он. Тогда он вызвал Вячку, показал ему стихи и, смотря на него, спросил: «Знакомо?»

Вячка покраснел и солгать не сумел. Он сказал: «Это писал я, но имя было другое. Спросите Незнамова».

Юрка от всего отказался, заявив, что впервые видит эти стихи.

Для Вячки дело оборачивалось плохо. Учителя все заявили, что стихоплетством в гимназии занимается один Койранский и потребовали исключить его из гимназии, чтобы избавиться, наконец, от мальчишки-писаки.

В день, когда вопрос об исключении Вячки должен был решаться на педагогическом совете, Соня Ясиняк пришла к инспектору гимназии и все правдиво рассказала ему.

Педагогический совет исключил Незнамова из гимназии, и Койранский был спасен.

Об этом узнали обе гимназии и авторитет Вячки опять вырос. Он вступился за обиженную девушку но ценою собственного унижения и даже под угрозой исключения из гимназии не назвал инспектору ее имени, чтобы не сделать объектом сплетен и насмешек.

Начальница гимназии на одном из вечеров лично поблагодарила Вячку за мужественный и благородный поступок.

По ее инициативе и под ее руководством гимназистки начали выпускать один раз в неделю журнал «Дружба». Состав редакции менялся для каждого журнала, получая от начальницы ведущую тему предстоящего номера. Статьи в журнале походили на сочинения и, очевидно, сам журнал должен был, по мысли начальницы, служить практикой в письме и стимулом для развития гимназисток над своим развитием.

С согласия начальницы в журнал попало несколько стихотворений Койранского, из которых одно – «Доблесть» – обсуждалось на уроке литературы в 6-м классе. Стихотворение было посвящено патриотической теме о подвиге крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец», на которых в 1904 году напал весь японский флот и предложил сдаться, на что русские моряки ответили отказом и сражались, пока можно было, а потом, изрешеченные японскими снарядами и подожженные, сами взорвали свои корабли, предпочев смерть плену.

В феврале 1907 года Вячка сменил барабан, который его не удовлетворял валторной, играть на ней учился три месяца и только в мае, перед самыми экзаменами стал играть в оркестре на валторне.

Музыка очень помогала и одухотворяла Вячку и способствовала его поэтическим успехам. В этом учебном году Вячка написал стихов и две поэмы. Конечно, поэмы были слабые, плохо и неумело написанные, с несоответствием содержания форме, но искренние, правдивые, проникнутые верой в человека, в добро.