Людмила Смильская - Документальные повести

6 июня 1940 г. танковые дивизии вермахта двинулись с севера Франции на Париж. А к юго-восточной границе Франции подтянулся Муссолини 44 44 Бенито Муссолини – глава правительства Италии (1922—1945), один из основателей итальянского фашизма. Договор о союзничестве Италии с Германией, «Стальной пакт», был подписан 22 мая 1939 года. , союзник Гитлера, долго не вступавший в войну с французами, выжидая до тех пор, когда успех немецкого наступления на Францию перестал вызывать сомнение.

10 июня 1940 года Италия объявила войну Франции, «рука, державшая кинжал, нанесла удар в спину соседа», – высказался, узнав об этом, Ф. Рузвельт. Франция вынуждена была на севере оказывать сопротивление немецким войскам, а на юго-востоке отражать нападение итальянской армии. Как не выжидал Муссолини, ввязавшись наконец в войну с французами, он успел крепко получить от них по шапке. Пока велась наступательная операция итальянцев на границе с Францией, в районе Альп, французские лётчики бомбили итальянские города в Силиции и Сардинии. Потери со стороны французов за короткую войну с итальянцами (2 недели, до перемирия Франции с Германией) составили около 40 человек, а со стороны Италии – около 600.

Гитлер наступал. С севера на юг Франции устремились огромные толпы беженцев, заполонив её дороги. Бедные люди, – заложники очумелых политиков! Корреспондент Гордон Уотерфилд писал в 1940 году: «Легко, конечно, рассуждать задним числом, но всё же правительство должно было предвидеть то, что произошло во Франции. Во-первых, поток беженцев из Голландии, Бельгии и Люксембурга, хлынувший во Францию после вторжения немцев, нужно было задержать у французских границ. Во-вторых, ни один француз не должен был сниматься с места без особого разрешения. В-третьих, нужно было немедленно разъяснить населению, что, покидая деревни, оно помогает врагу, так как германские агенты могут заниматься диверсионными актами без всяких помех.

Помимо выслеживания парашютистов, население должно было воздвигать на дорогах баррикады, иметь в запасе битое стекло, чтобы забросать им дороги, если появятся германские мотоциклисты или автомобили. <���…> При таком методе борьбы с врагом жители рисковали бы, вероятно, не больше, чем те, кто покинул родные места, но всё же попал под власть немцев».

Беженцы шли неведомо куда, где их никто не ждал, смертельно напуганные фашистским нашествием, периодически обстреливаемые с воздуха вражескими самолётами, косившими всех подряд, в том числе, детей.

Картину с беженцами Сент-Экзюпери отразил в «Военном лётчике». Он наблюдал этот кошмар своими глазами: «В самом деле, куда устремляются все эти беженцы? Они идут на юг, как будто там их ждут кров и пища, как будто там их ожидает гостеприимство. Но ведь там, на юге, есть только битком набитые города, где люди спят в сараях и где запасов продовольствия не хватает. Где даже самые щедрые понемногу ожесточаются из-за бессмысленности этого нашествия, которое мало-помалу, словно поток грязи, поглощает их самих. Не может же одна провинция приютить и прокормить всю Францию! <���…> На севере кто-то ударом ноги разворошил муравейник, и муравьи разбредались кто куда. Как подобает трудолюбивым муравьям. Без паники. Без надежды. Без отчаяния. Словно выполняя долг.

– Кто вам велел эвакуироваться?

Приказ всегда исходил от мэра, или от учителя, или от помощника мэра. Ночью, часов около трёх, он внезапно будил всю деревню:

– Эвакуируемся. <���…> Как снабдить продовольствием миллионы беженцев, затерянных на дорогах, по которым двигаться можно лишь со скоростью от пяти до двадцати километров в день? Ведь если бы продовольствие даже и существовало, его невозможно было бы подвезти. <���…> Уже тысячу лет людям внушают, что женщины и дети должны быть избавлены от войны. Война – это дело мужчин. Мэры прекрасно знают этот закон, знают его и помощники мэров, и школьные учителя. <���…> А враг наступает. И тогда мэры, их помощники и школьные учителя гонят своих подопечных на большую дорогу. Что остается делать? Где правда?…

– Нет ли здесь врача?

– Вы что, не здешние?

– Нет, мы с севера.

– Зачем вам врач?

– Жена вот-вот родит в телеге…

Среди кухонной утвари, среди заполнившего всё железного лома, как на терниях.

– Да разве вы не могли это предвидеть?

– Мы уже четыре дня в дороге.

Дорога – это неумолимый поток. Где остановиться? Поток сметает на своём пути деревни, которые, лопаясь поочерёдно, изливаются в него и наполняют общую сточную канаву.

– Нет, врача здесь нет. Врач авиагруппы за двадцать километров отсюда.

– Ну что ж, ладно…

Человек вытирает пот с лица. Всё рушится. Жена его рожает в телеге, среди кухонной утвари. И во всём этом нет ни капли жестокости. Это, прежде всего, до дикости бесчеловечно. Никто не жалуется, жалобы не имеют никакого смысла. Его жена вот-вот умрёт, а он не жалуется. Ничего не поделаешь. Это какой-то тяжёлый сон».

Всеобщая паника людей, которым приказали срочно покинуть свои дома, их страх перед опасностями войны, их бездумный бег в никуда – об этом пишет в своих воспоминаниях и Консуэло, жена Сент-Экзюпери. «Удаляешься от врага, бежишь неизвестно куда, и у тебя возникает ощущение ещё большей опасности. И тут мной тоже овладела паника, которая уже охватила сорок миллионов французов, получивших приказ оставить свои дома, свои родные деревни и бездумно, как животные, из последних сил идти в никуда. <���…> В суматохе невозможно было думать о бомбардировках, которые немцы обрушивали на нескончаемый поток людей, хлынувший на поля и дороги Франции.

Каждый считал, что знает, куда идёт, но если бы они дали себе труд задуматься хоть на минуту, они бы тут же и остановились, потому что это иллюзия – верить, будто, перемещаясь, миллионы людей найдут на новом месте еду и кров. Но они продолжали двигаться вперёд, как скот на бойню. Мы слышали вопли раненых во время бомбардировок – немецкие самолёты расстреливали нас практически в упор».

Известный французский публицист Андре Жиро 45 45 Андре Жиро публиковался под псевдонимом Пертинакс. в своей статье «Гамелен», напечатанной в 1941 году в американском журнале «Foreign affairs», задаётся вопросами: «Забудем, что французский генеральный штаб недооценил германскую стратегию, хотя давно уже было известно, что немцы рассчитывают прорваться и предполагают пустить вперёд авиацию и танки… Все же трудно объяснить, почему генеральный штаб опрометчиво отказался от обороны и очертя голову бросился в контратаку?

Почему пренебрегли обороной Мааса – этих исторических «ворот во Францию»? Почему во время передышки между сентябрём 1939 года и маем 1940 года укрепления типа линии Мажино не были продолжены от Монмеди до Северного моря? И почему там не расположили постоянные, специально обученные для этой службы, войска? <���…> Почему делались такие недостаточные попытки для освобождения французской и английской армий от многотысячной волны беженцев, которые, в конце концов, парализовали военные передвижения, подобно тому, как лилипуты парализовали гиганта, сковав его мириадами крохотных цепей. Даже самые выдающиеся военные авторитеты едва ли рискнут полностью ответить на такие вопросы».