Виктор Буганов - Пугачев

Пугачев бежал с сотней казаков, яицких и илецких, сотней заводских работников и 300 башкир и татар; всего с ним было 500 человек. «Не кормя, во всю прыть» доскакали до Тимашевой слободы, покормили лошадей. Поскакали дальше, «и, приехав в Ташлу, ночевали».

Пугачев решил идти в Башкирию. На Яик путь был закрыт. Корпус генерала Мансурова в это время двигался из Татищевой к Яицкому городку, занимая по пути без боя крепости. 15 апреля на реке Быковке он разбил Овчинникова и Перфильева с 500 казаками и 50 калмыками. Повстанцы потеряли 100 человек убитыми, некоторые попали в плен, другие прибежали в городок. Здесь на круге казаки, чтобы спасти себя, решили связать Каргина, Толкачева и семерых других активных деятелей восстания. С тем и пришли к Симонову, прося о помиловании. К дому Устиньи поставили караул. Многие казаки бежали в степь. Это сделали еще раньше, после поражения на Быковке, и Овчинников с Перфильевым, догнавшие потом Пугачева у Магнитной крепости.

16 апреля Мансуров вошел в Яицкий городок. Начались аресты. Военные команды «очищали» окрестности, прежде всего дороги, от «мятежников». 1 мая отряд подполковника Кандаурова занял Гурьев. Тем самым Яик почти на всем его протяжении каратели «освободили» от восставших.

На главных командиров вскоре посыпались награды. Правда, 9 апреля в Кичуевском фельдшанце умер от лихорадки главнокомандующий А.И. Бибиков. Но к месту сражений с Пугачевым прибывали новые генералы, и замена скоро нашлась. Это было для властей тем более необходимо, что восстание вопреки их уверенности вскоре разгорелось с новой силой.

Вместо Бибикова главнокомандующим императрица назначила генерал-поручика князя Щербатова, как старшего из оставшихся в крае военачальников. Исходя из того, что Пугачев разбит и осталось переловить только мелкие «шайки» пугачевцев, ему не дали такие широкие полномочия, как предшественнику. Вручили командование над войсками, усмирение же населения, все административные дела отдали в распоряжение губернаторов. Екатерина требовала от Щербатова держать с ними связь, помогать им в случае нужды (а они должны помогать ему), главное же — продолжать «неусыпно поражение и преследование бунтовщиков, вооруженно воюющих», «приводить в повиновение отложившуюся чернь», требовать от башкир выдачи Пугачева, «изъясняя им всю гнусность его злодейства и жестокость праведной им от законов мести, если они его укрывать станут или же из своих рук упустят и не возвратятся добровольно в повиновение монаршей нашей власти…».

Щербатов, как и Бибиков, был опытным боевым генералом. Во время Семилетней войны участвовал в сражениях при Цорндорфе, Пальцихе и Франкфурте; в ходе первой русско-турецкой войны — во взятии крепости Бендеры. В 1771 году, когда русские войска вступили в Крым, его корпус штурмом взял крепость Арабат, затем занял Керчь, Еникале.

Поскольку уже в начале апреля скопилось большое число арестованных повстанцев (в Казани — 169, в Оренбурге — 4,7 тысячи), вместо одной секретной комиссии (в Казани) сделали две (еще в Оренбурге, куда из Казани приехали Лунин и Маврин).

Когда новый главнокомандующий вступил в должность, разные отряды и команды подчиненных ему офицеров занимались вылавливанием пугачевцев и их партий. В районе Самарской линии они несколько раз оббили попытки калмыков перейти реку Самару и уйти в Башкирию на соединение с Пугачевым. 23 мая на реке Грязнухе подпоручик Банков разгромил отряд калмыков Ф.И. Дербетева; в плен попало около 200 человек, предводитель вскоре умер от раны.

Особый отряд Берглина, посланный из Казани, занял Осу, разогнал «толпу» башкир около села Крыдова на реке Тулве. Между Кунгуром и Красноуфимском отряд подполковника Папова старался предотвратить новые волнения местных жителей.

Вдогонку за Пугачевым генерал Голицын послал из Сакмарского городка два отряда: генерала Фреймана — по Уфимской дороге, подполковника Аршеневского — по Ново-Московской дороге. Генерал Станиславский и полковник Ступишин должны были преградить путь Пугачеву в верховьях Яика, у Верхне-Яицкой крепости. Следить за действиями Пугачева приказали также бригадиру Фейервару, коменданту Троицкой крепости (восточнее Верхне-Яицкой, на реке Уй), и майору Гагрину, находившемуся у Челябинска (севернее Троицкой). Михельсону, который находился в Уфе, генерал приказал скорее выступить на восток, тоже против Пугачева. Но весенний разлив рек задержал Михельсона в Уфе, Фреймана — в Табынске, где к нему присоединился Аршеневский.

Голицын стягивал к Оренбургу новые силы из Самары (пять эскадронов Бахмутского гусарского полка во главе с майором Шевичем), с реки Медведицы (500 донских казаков полковника Денисова). Мансурову приказал расставить посты по Яику от Татищевой до Гурьева. Полковник Шепелев с отрядом в 600 человек должен был идти из деревни Дюсметевой к Стерлитамакской пристани и установить связь с Фрейманом.

Эти и другие отряды карателей, преодолевая весеннее бездорожье, шли по своим направлениям. Зачастую их командиры не знали местонахождение не только Пугачева, но и своих коллег — командиров других правительственных отрядов.

Между тем Пугачев, казалось бы, по представлению властей, разбитый окончательно, быстро восстановил свои силы. После ночевки в селе Ташлы он прошел село Красную Мечеть и вступил в Вознесенский завод. Он шел на северо-восток от Оренбурга, к заводам Южного Урала, а не на север, к Уфе, где после поражения Зарубина расположились каратели Михельсона. Здесь, на заводе, который и до прихода Пугачева был на стороне восставших, его встретили с почетом — хлебом и солью. Через два дня Пугачев вышел к Авзяно-Петровским заводам. Все жители, в том числе священники с образами, стояли по обеим сторонам улицы, приветствуя «государя». На этих и соседних заводах в войско Пугачева вступило до 500 заводских крестьян, из которых он сформировал особый Авзяно-Петровский полк. Будучи еще на Вознесенском заводе, воссоздал, хотя и не в прежнем численном составе, Военную коллегию — секретарем назначил казака Ивана Шундеева, повытчиком — Григория Туманова. Они и составили новые пугачевские указы о наборе и присылке вооруженных людей к Пугачеву. Адресовали их к башкирским старшинам и заводским жителям. На башкирский язык переводил Туманов. Подписывал указы Иван Творогов, к ним прикладывали печать с изображением и титулом «Петра III». Указы пугачевские гонцы повезли также в район Челябы и Чебаркуля — население обязали готовить печеный хлеб, фураж для «персонального шествия его величества с армиею». Как показывал впоследствии Творогов, «по тем указам старшины и заводские прикащики давали людей охотно». Причина этого была простой — население с восторгом встречало призывы Пугачева, готово было ему помочь всем, чем могло.