Артем Патрикеев - Байки актера массовых сцен. Начало…

– Рефлексы, – пояснял парень.

Дальше был перерыв. Режиссер – очень объемный здоровенный дядька, который успел выпить несколько бутылок воды, – пришел за «Дошираком». Перекус, судя по всему, был его любимым делом.

В это же время выяснилось, что у одного из членов группы сегодня день рождения. Пакет вина оказался тут весьма кстати. В перерыве к этому пакету устремился режиссер, а за ним и некоторые другие члены группы. Солнце между тем начинало клониться к закату…

Тут режиссер вспомнил, что ему еще фильм снимать. И обнаружилось, что второй лодки никто так и не пригнал.

В это время один из ребят начал заметно нервничать. Ему обещали, что к 20.00 он освободится. Но была уже половина восьмого, а съемки «сектантов» еще не начались, актеров даже не переодевали. Он стал допытываться у бригадира, почему ничего не происходит и никто ничего не снимает. Бригадир тут же вступилась за группу:

– Да нет, вон, они сейчас на лодке снимают, дело идет.

Однако я сам видел, что ничего не происходило. Съемки в лодке закончились уже давно.

Бригадир между тем настаивала на своем:

– Это вам может быть выгодна задержка процесса, потому что за переработку полагается доплата, а у нас ставка, группе совсем не интересно все затягивать.

Однако, судя по всему, группа явно не сильно торопилась. Постояли еще немного. Наконец показалась вторая лодка, так необходимая для съемок. Позвали милиционеров и остальных. Стали снимать сцену в лесу (совершенно не понятно, почему ее нельзя было снять без лодки). Я стоял на берегу с удочкой наготове, но снова не понадобился.

Торопившемуся парнишке пора было уходить, и его отпустили. Тут же вспомнили о сектантах.

– Бригадир! Где массовка?! – заорал режиссер.

Вот тут все вспомнили, что массовку еще нужно как-то переодевать. Дело закипело.

Режиссер ненадолго засыпал, затем вновь начинал ругаться. В это время разводили костер, вокруг которого должны были крутиться сектанты. Режиссер вновь начал ворчать, причем весьма громко и матерно. За бригадира вступился парнишка-разнорабочий: «Да одеты они все!»

– Так чего же не идут?! Что за массовка полумертвая?!

Наконец ребят согнали: парни были в подвернутых штанах, девушки в длинных белых балахонах.

– Что это за порнография! – заорал режиссер. – Они должны быть в плавках!

Заставили ребят снимать штаны и бегать в трусах. О чем изначально никто не предупредил. Ну что ж, дали им рубашки подлиннее, дело пошло.

Во время съемок (а солнце почти уже село – благо, огонь развели на славу) режиссер безбожно матерился. А если учитывать, что снимались молодые люди от четырнадцати лет, выглядело это не очень красиво.

Девушки крутились и старались не подпалиться от костра в своих длинных полупрозрачных «ночнушках».

Настало время следующей сцены, во время которой милиция должна была разгонять этот шабаш. И тут выяснилось, что два «милиционера» отошли к машине. Их стали звать, начали орать на них. Первый изобразил некоторое ускорение, а второй так и шел спокойным шагом. Его подгоняли и так, и эдак – и матюками, и фразами типа: «Ты вообще бегать умеешь?» Но тот мужественно продержался и дошел до съемочной площадки, не прибавив шага. Я было подумал, что урежут ему зарплату, но вроде до этого не дошло.

Уже в серьезных сумерках съемки были закончены. Меня отправили переодеваться (к сожалению, мой «рыбак» так и не понадобился), ребят тоже. Все переоделись, сели в автобус, и тут пришел режиссер и объявил, что съемки будут продолжены с ребятами-«сектантами». На данный момент я бы мог уже получить расчет и уехать, но бросать парнишку-соседа одного было бы некорректно.

В общем, ребята опять переоделись. В это время было разведено два костра: один нужен был для съемок, второй – чтобы жарить разделанную рыбу.

У меня появились мысли: «Почему же массовку заранее не переодели для предыдущей сцены, почему столько времени было „профукано“?», но затем я услышал разговор костюмера и режиссера. Оказалось, что режиссер обещал сообщить ей, когда будет досниматься очередная сцена, тогда она и должна была начать переодевать ребят. Но режиссер ничего не сказал, а только в нужный (для себя) момент, стал орать и звать всех на площадку.

Съемки начались в темноте, была выставлена лампа, горел огонь. Этого должно было хватить.

Я сначала думал, что сцену быстро доснимут и мы поедем, но съемки затягивались, и я пошел на площадку. Теперь огонь горел на территории МЧС. Рядом стояли мчсовцы и наблюдали за съемкой. Один из парней вопросительно посмотрел на меня.

– Я уже отснялся, – улыбнулся я.

– А, – понимающе кивнул он. – А то иногда к нам заходят посторонние, приходится объяснять, что это закрытая территория.

Здесь дело шло весьма живо и успешно. Сзади жареная рыба пару раз упала в огонь, но зато у мальчишек и девчонок-«сектантов» все шло замечательно. Разве что главный гад (а кто же, кроме физрука, мог бы быть главным гадом?) был полумертвый какой-то.

Съемки закончились. Оставили двоих, остальных отправили переодеваться. Все были готовы, некоторых рассчитали, и тут выяснилось, что у бригадира остаются одни пятитысячные купюры. В общем, проблема. Кроме того, хотя всем отснявшимся уже очень хотелось домой, нам сказали, что машина поедет только тогда, когда придут все. Девушки думали уехать, но так как деньги получить не удавалось, решено было ждать, да и двое снимавшихся вскоре подошли.

В конечном итоге бригадир, очень долго пытаясь сообразить, сколько же и на кого полагается, выдала мне как самому старшему пять тысяч. По тысяче надо было отдать одним, по семьсот рублей еще двум, также по семьсот полагалось получить мне и парнишке. Получалось 4800. Разницу в двести рублей я отдал. То есть нам дали пять тысяч на шесть человек. Я, конечно, сомневался, что мне так легко удастся этот «пятачок» разменять, но что было делать? Мысленно я уже решил, что в случае чего куплю себе какое-то количество поездок на метро.

Когда все сели в машину, выяснилось, что предлагаются совершенно другие станции метро – не те, куда обещали довезти ранее. Кто-то из ребят возмутился:

– Как же так? Я уже договорился, чтобы там встретиться!

Но выбора не было. Выехать с территории съемок тоже удалось не сразу. Оказалось, что на воротах навешена цепь. Водителю пришлось звонить, просить, чтобы позвали мчсовцев открыть ворота. Надо отдать им должное, один из них пришел довольно быстро. Наконец-то мы двигались в сторону метро. Пошел дождь.

В метро женщина на удивление легко согласилась разменять пятитысячную купюру, причем дала и пятисотки, и сотни. Уже в предвкушении, что со всеми делами сейчас разберемся, я принялся раздавать деньги. Сразу отдал две тысячи, затем одну пятисотку, еще одну… Хоп, подходит еще одна девушка.