Валентин Фалин - Валентин Фалин – уникальная фигура советской дипломатии

ведавший при Екатерине II дипломатической службой, раз в неделю докладывал императрице о всех важнейших событиях в мире. На очередной встрече граф сообщил, что получена от шведов нота: просят один из островов Аландского архипелага либо подарить им, либо сдать в аренду. (Этот архипелаг простирается от юго-западной оконечности Финляндии в сторону Швеции; Петр I присоединил его к России в ходе Северной войны.)

– Зачем им остров? – удивилась императрица.

– Шведская знать, – пояснил граф, – любила проводить здесь время, на острове удобные бухты для стоянки яхт. И никаких лишних глаз.

– Впервые просят? – заинтересовалась императрица.

– Нет, обращались еще при Петре I, но Петр отказал.

– Почему? – последовал вопрос.

Никита Иванович ответил, что не помнит, надо посмотреть в архиве.

– Непременно посмотрите, – сказала императрица. – Петр I весьма любопытно аргументировал свои решения.

Через неделю на очередной встрече Никита Иванович доложил о последних новостях и собрался уходить, но императрица его остановила.

– Помнится, я просила вас посмотреть аргументацию Петра.

Граф молча протянул ей шведскую ноту. Императрица прочла резолюцию – всего несколько слов, написанных размашистым почерком Петра I. Изобразим их так: «*** вам, а не остров». Русским языком Екатерина II владела. Ее ответ не оставлял никакой надежды просителям:

– Шведам я не могу предложить даже этого.

Притча вторая. У Сталина в рабочем кабинете стоял сейф, где он держал особо важные, с его точки зрения, документы. Среди них запись беседы Черчилля с внуком канцлера Бисмарка в конце 1920-х или в самом начале 1930-х годов. Внук канцлера был первым секретарем германского посольства в Лондоне. Как эта запись попала к Сталину, догадайтесь сами. Послушаем, что говорил Черчилль: «Вы, немцы, недоумки, – внушал Черчилль. – Зачем вы воевали на два фронта в Первой мировой войне? Надо было все силы сосредоточить на одном. А мы в Англии постарались бы вразумить Францию, чтобы она ничем вам не помешала. Получилось совсем не то. И что теперь? Важнейший вопрос. Главное, не дать Сталину осуществить индустриализацию России».

Увы, теперь эти драгоценные россыпи уже не запишешь. Но осталось то, что написано Валентином Михайловичем. Надеюсь, вам будет интересно узнать, о чем он размышлял, что его тревожило, что он отстаивал. Ему не нужно было обращаться к госсекретарю США с просьбой разъяснить, в чем заключаются национальные интересы России. Они были у него в сердце.

Первый заместитель главного редактора «Известий» (1983—1988)

Николай Иванович Ефимов

Осенью 2000 года ко мне, тогда заведующему кафедрой истории российской государственности Академии государственной службы, подошел экономист, историк экономики Рэм Александрович Белоусов. Остановив меня, он спросил, знаю ли я Валентина Михайловича Фалина.

Я, конечно, его знал, знал заочно. Да и мало кто в Советском Союзе не видел и не знал его как одного из постоянных участников популярной в СССР телевизионной программы «Международная панорама». Комментарии Фалина – всегда взвешенные, аналитичные, доказательные, лишенные пропагандистского накала, были убедительны и этим заметно отличались от выступлений его коллег.

Заочное знакомство было продолжено тогда, когда мне пришлось возглавить Государственную архивную службу. Работая с документами политбюро и секретариата ЦК КПСС, я не мог не обнаружить, что только один (!) секретарь ЦК КПСС – Фалин – не только принимал необходимость перемен, но и понимал трудности и опасности на этом пути. Многочисленные записки Фалина свидетельствовали прежде всего о нетипичной для этой среды смелости и политической ответственности. Перечислю лишь некоторые, оставшиеся у меня в памяти.

Он ратовал за государственное празднование тысячелетия принятия христианства в стране, официально пропагандировавшей воинствующий атеизм, доказывал бессмысленность отрицания катынского расстрела и замалчивания документов об этом событии, десятилетиями отравлявшего советско-польские отношения, он вынудил провести расследование, оценить и признать финансовый крах СССР к 1990 году, когда КПСС уже не имела возможности оплачивать из госбюджета деятельность «братских партий» и их коммерческих структур по всему миру. Отсюда – его рекомендации по созданию механизмов самофинансирования компартий и подготовки к возможности деятельности в оппозиции. Он настаивал на создании в Верховном Совете СССР коммунистической фракции и превращению КПСС в парламентскую партию. Фалин был обеспокоен реальностью распада страны и вносил предложения по изменению союзного договора с тем, чтобы союзный центр нашел себе союзников в лице автономий…

Его предложения – всегда реалистичные – похоже, пугали своей точностью высшее партийное руководство, пребывавшее в иллюзорной уверенности в своем всемогуществе. Знакомство с записками Фалина создавало представление о нем как о человеке, реально обеспокоенном состоянием страны, имевшем ясное представление о том, как должно идти реформирование страны в подлинно социал-демократическом направлении, и человеке, плохо вписывавшемся в номенклатурно-послушное окружение генерального секретаря.

Поэтому на вопрос Рэма Александровича Белоусова я ответил, что читал записки Фалина в ЦК.

Р.А. Белоусов с горечью сказал, что по возвращении из Германии, где Фалин преподавал в одном из университетов, в Москве он оказался ненужным. Его боятся пригласить в качестве преподавателя. Он даже не получил здесь звание профессора, хотя стал доктором еще в начале 1980-х. Р.А. Белоусов заметил, что его связывает с Валентином Михайловичем многолетняя дружба, еще со студенческих лет.

Я сказал, что буду рад пригласить В.М. Фалина преподавать на кафедре. Лучше его трудно было представить преподавателя новейшей истории для аспирантов кафедры. Его огромный опыт аналитика был бесценен для слушателей, проходивших подготовку по специальности «Историческая аналитика для государственной службы».

Мой расчет был вполне прагматичным. Однако произошло гораздо большее, чем я ожидал. Умный, интеллигентный, обаятельный Валентин Михайлович сразу стал любимцем кафедры. О нем как о преподавателе с восторгом говорили слушатели, заочники и вечерники – в то время, как правило, сорокалетние офицеры, государственные служащие. В Академии госслужбы В.М. Фалину ВАК присвоил звание профессора. На заседаниях кафедры, где тогда работали замечательные историки – А.К. Соколов, М.Р. Зезина, Н.М. Рогожин, В.П. Попов, О.Г. Малышева, А.И. Комисса-ренко, Н.Ю. Болотина – В.М. Фалин был участником профессиональных споров и дискуссий. Его точка зрения не всегда принималась, но он задавал тондискуссий – споров, которые велись в строго академической, даже дипломатической манере.