Андрей Черенович - Из былого. Военно-морские истории

Борода поднялся на борт минут через пятнадцать. Лицо его было красно от возбуждения, шарф под расстёгнутым альпаком сбился набок, фурага сидела на голове с креном на правый борт. Вихрем подлетел он к каюте механика:

– Мех, это как называется?! Ты меня в каком свете перед людьми выставил? Это что у вас тут, шутки такие?

Ответить ему старший лейтенант Кузнецов просто не успел. Ответом на вопросы разгневанного инженера РТС был крепкий военно-морской хохот, раздавшийся из дверей всех кают и кают-компании. Борода огляделся в растерянности – коридор постепенно наполнялся смеющимися людьми.

– Так вы все всё знали, – тихо проговорил Борода, прислоняясь к переборке. До него постепенно начал доходить смысл ситуации. – Ну, мех!.. Ну, товарищи дорогие!.. – Слова не шли у него с языка.

Борода растерялся было, не сразу сообразив, что и сказать-то. И вдруг, покрутив головой, он взмахнул руками, хлопнул себя по бёдрам и вместе со всеми захохотал:

– Ну вы даёте! Ну это же надо же! А я-то поверил.

Когда смех поутих, к инженеру РТС подошёл старпом, легонько хлопнул его по плечу и сказал:

– Вот так-то лучше. А то – «несправедливо, несправедливо». Не обижайся, Борода. Зла тебе не хотели. Ну посмеялись немного, да и ладно. Теперь будешь знать, как могут подначить на флоте. Будет что своим рассказать. Когда-нибудь, лет через десять после демобилизации, вспомнишь этот случай с умилением в сердце, и по твоей небритой щеке скатится скупая мужская слеза. У тебя по философии в институте что было?

– Пять.

– Вот и отнесись ко всему этому по-философски.

Это мы с вами немного поговорили о молодых специалистах. Но с бывалыми, опытными (я бы даже сказал, слишком опытными) служаками иной раз такие казусы происходили, что впору только диву даваться. Само собою, иногда выходило такое, чего ни один ум нарочно выдумать не сможет.

Вот ещё один случай из военно-морской жизни. Это о понятии «сержантский зазор».

Вы знаете, что такое этот самый сержантский зазор? Ну, те, что служили, конечно же, знают. Но чтобы для всех понятно было, позволю себе немного пояснений.

Сержантский зазор – это взятый начальником невысокого ранга так, на всякий случай, какой-либо запас чего-либо. Как говорят в армии (да и на флоте тоже), запас задницу не жмёт. В такой запас берут что угодно: краску, кирпич, солярку, шило (спирт, стало быть), швартовные концы, хлеб и много кое-чего ещё подобного. Про запас, наконец, можно взять даже такие абстрактные на первый взгляд, казалось бы, вещи, такие чисто философские понятия, как время и расстояние. Хотя, конечно же, если уж правду сказать, военных моряков в те моменты их напряжённой жизни, когда они себе этот запас обеспечивают, волнуют отнюдь не философские аспекты бытия, а вопросы совсем иного качества.

Ну а теперь – и сам случай.

Ноябрь месяц. В это время на Камчатке уже изрядно поддувает. Почти все корабли бригады охраны водного района стоят у родных пирсов. Выходов в море мало. Полным ходом идёт подготовка к новому учебному году. Время это в достаточной степени суетное и нервное, так как надо написать кучу разных планов, много кое-чего отработать, подготовить, получить, вычистить и выкрасить. Дело есть для всех.

Дежурным по противолодочному дивизиону стоит минёр с одной из эмпэкашек – старлей Филипп Масолов. Перед обедом, часов в двенадцать, приходит телефонограмма от оперативного дежурного о том, что комбриг (командир бригады) приказал после обеда, в 15 часов, построить экипажи кораблей на плацу. Приняв телефонограмму, отслуживший два с половиной года, опытный в такого рода делах Филипп начал рассуждать; суть его логических выкладок вкратце свелась к следующему:

– В 15 часов из-за флотского разгильдяйства и напряжённости последних дней, вымотавшей всех донельзя, экипажи запросто могут и не построиться, а прибудут на плац с некоторым опозданием.

Тогда вполне явственно вырисовывалась не очень весёлая картина: одинокие фигуры комбрига и начштаба бригады под ударами ветра на плацу в ожидании запаздывающих моряков. Чем такая картина грозила лично ему, дежурному по ДМПК (дивизиону малых противолодочных кораблей), старшему лейтенанту Масолову было абсолютно ясно. Всё это грозило ему крутым разносом и снятием с дежурства за упущения по службе с повторным заступлением через сутки. Кому это надо? Лично ему не надо.

Вот именно в этот момент и появился на горизонте, неотвратимо приближаясь, вышеупомянутый сержантский зазор. Филипп вызвал своего помощника, мичмана Бильбасова:

– Так, помощник, тут телефонограмма пришла… Пройди по кораблям сам, рассыльного не отправляй. Передай дежурным по кораблям приказ комбрига построиться на плацу в 14:40. Да предупреди, чтоб не завалили построение, а вышли вовремя. А то слетим мы с тобою с дежурства оба под самый занавес. Ты нашего комбрига знаешь.

Проникшись важностью своей миссии, помдеж ДМПК лично обошёл все корабли, стоявшие на двух пирсах, и строго-настрого приказал дежурным уяснить для себя приказание комбрига: экипажи должны стоять на плацу в 14:20. Иначе дежурные по кораблям будут сняты, а их ливер вывернут наружу лично дежурным по дивизиону. Конечно же, мичман Бильбасов физиологически не мог не вспомнить в такой ответственный момент о сержантском зазоре и не подстраховаться. Все мы это отлично понимаем.

Но дежурными по кораблю, товарищи дорогие, молодых, неопытных в делах службы моряков, как правило, не ставит никто. А кому понравится, чтобы с его внутренними органами производили такие варварские манипуляции? Да никому. Так что и на этом этапе сержантский зазор сработал вполне успешно и на каждом практически корабле. Дежурные доложили своим старпомам, что комбриг приказал построить экипажи на плацу в 14:00.

Отлично зная крутой нрав командира своей бригады, старпом одного из «Альбатросов» Сергей Чернецкий поделился своими сомнениями с командиром корабля:

– Товарищ командир, давайте я выведу экипаж минут на десять-пятнадцать пораньше. А то как бы время не протянули да не опоздали бы.

– Ну так и так твою мать! Ни пообедать толком, ни отдохнуть после обеда! Ладно, давай, строй в 13:45.

Адмиральский час в этот день у противолодочников был загублен на корню.

Бачковые ещё не успели домыть и расставить по местам после обеда посуду, как по общекорабельной трансляции прозвучало вслед за звонками:

– Большой сбор! Команде построиться на юте! Форма одежды – номер пять!

И загрохотали матросские подошвы по палубе…

На удивление быстро вышли и построились на плацу в этот раз противолодочники. Промозглый норд-вест выдувал из-под шинелей остатки тепла, ноги мёрзли на бетонном покрытии. К их величайшему удивлению, экипажи трального дивизиона ещё и не шевелились. Не было видно и команд с СКР (сторожевых кораблей). Часы на руках командиров кораблей показывали 14 часов 05 минут местного судового времени. Экипажи ДМПК, поёживаясь и перетаптываясь, одиноко стояли, неприкаянные, на плацу.