Андрей Черенович - Из былого. Военно-морские истории

Выдернули чеки, гранаты полетели за борт. Через пять секунд под брюхом корабля раздались почти одновременные глухие взрывы. По корпусу как будто кто-то большой и сильный долбил снизу, из-под воды огромной кувалдой; немного отдалось в ноги. Под бортом взвернулись буруны потревоженной чёрной стылой воды, льдины качнуло чуть в сторону.

– Ну вот и вся любовь, – подытожил командир. – Старпом, готовь шлюпку.

– Есть.

Через несколько минут по трансляции прозвучало:

– Верхней команде – на шкафут! Шлюпку к спуску!

Сработали быстро и дружно. Сказывалась отработка. Это называется слаженностью экипажа. У шлюпбалок стояли одетые в спасательные жилеты четверо гребцов, старшина шлюпки и старлей Сергей Чернецкий. Последний держал в руках сумку от противогаза, в которую были аккуратно уложены пять гранат типа РГ-42 с ввинченными уже запалами. Командир ещё раз оглядел всех и дал последние распоряжения:

– Так, старпом, далеко от борта не отходите. Держитесь метрах в двадцати. Мало ли что… С мостика будем сопровождать вас лучом прожектора. Всё понятно? Ну ладно… Вперёд!

– Гребцам в шлюпку! – скомандовал Чернецкий.

Матросы быстро спустились вниз, туда, где под бортом в не освещённой прожектором темноте глухо хлюпала чёрная январская вода. Последним спустился старпом. Он занял своё место на кормовой банке (сиденье, по-сухопутному), окинул взглядом шлюпку и гребцов – всё нормально, затем, задрав голову, скомандовал наверх матросам на корабле:

– Отдать носовой!

Свернувшись змеёй, в шлюпку упал брошенный с палубы фалинь (конец, закрепленный в носу шлюпки).

– Отваливай!

Гребцы оттолкнулись от борта корабля.

– Вёсла разобрать! Уключины вставить! Навались, ребята! Старшина, лево руля!

Шлюпка, тяжело пробиваясь среди льдин, пошла вперёд вдоль корпуса корабля. Старпом открыл сумку и достал первую гранату. С мостика шлюпку сопровождал мощный луч осветительного прожектора. Сергей нашёл глазами пространство чистой воды, выдернул чеку и бросил гранату в воду. Через пять секунд снизу ухнуло, да так, что отдалось всем сидящим. Ну, ещё пару с этого борта, остальные – с правого. Вторую бросил сам, третью отдал старшине шлюпке. Здесь всё. Теперь – на ту сторону.

Пошли вдоль левого борта в нос корабля. Хотя матросы гребли в полную силу, шлюпка продвигалась с большим трудом. Старались найти разводья и обходить большие льдины. Сергей взял у старшины румпель и теперь сам управлял шлюпкой. Обогнули форштевень, пройдя над туго набитой (натянутой) якорь-цепью. Вот и перевалили на правый борт… Пошли вдоль него по направлению в корму. Шлюпку неотступно сопровождал луч прожектора. Он хорошо освещал пятно радиусом метра в три. Вне этого круга ночная темнота была полной, что называется, хоть глаз коли. Или вот ещё в физике есть понятие «абсолютно чёрное тело» – тоже подошло бы.

Прошли полкорпуса… Старпом достал две оставшиеся гранаты. Желающих кинуть было хоть отбавляй. Одну гранату дал командиру отделения торпедистов, другую – арсенальщику. Ещё раз повторил, как и куда кидать, затем дал добро. Ребята отыскали глазами разводья, дёрнули чеки. Полетели гранаты, один за другим раздались два взрыва. Опять шлюпку долбануло в днище…

Пока доставал гранаты, пока решал, кому дать бросить, пока передавал – гребцы всё гребли. Минуты – но тоже время. Потом, пока бойцы кидали гранаты, остановились ненадолго. Но вот отгремел последний взрыв, пора и на корабль. Надлежало обойти корму и вдоль левого борта вернуться к начальной точке: под тали шлюпбалок. Но что-то далековато оказалась корма.

– Вёсла на воду! Навались! – скомандовал старпом и переложил руль право на борт.

Шлюпка неуклюже пробивалась меж льдинами, понемногу стала выворачивать вправо. Слева вдали, на иссиня-чёрной громаде острова Старичкова, застилавшего собою изрядный кусок небосвода со звёздами, мигал навигационный знак. Справа впереди проблёскивал маячок на мысе Опасный. Так, значит, шлюпка смотрит носом на выход в море. Сзади справа был виден корабль. Надо разворачиваться на него.

Но что-то в этой картине не нравилось Сергею. Очень не нравилось. И с каждою секундой не нравилось всё больше и больше… Темнота вокруг шлюпки почему-то сгущалась. Что-то прожектор слабо светит… Да и родной «Альбатрос» теперь уже находился на приличном расстоянии… Наверное, с кабельтов (примерно 200 м) будет… Корабль был виден с кормы, значит, носом он стоит вглубь бухты… Из-за льда всё ещё никак не получалось развернуться чётко на него.

– А ну, ребята, навались!

И тут до Чернецкого дошло: он понял, что происходит. Спина враз похолодела. Шлюпку умудрились спустить во время отлива. И вот теперь огромные массы воды, никем не меренные и не учтённые (да и неподвластные никакому измерению или учёту), повинуясь силе лунного притяжения, устремились из бухты в океан. Сергей сразу вспомнил туго набитую якорь-цепь корабля: как же сразу-то не сообразил? А вместе с собою эта солёная вода тащила и ледяной панцирь, в котором застряла их пластиковая шлюпка ЯЛ-4 (четырёхвесельная, стало быть).

Гребцы начинали потеть, из-под шапок показались блестящие капельки. А Сергей автоматически просчитывал в уме ситуацию, мозг работал, как хороший калькулятор. Шлюпка весит примерно 300 кг, да шесть человек по 80 кг, всего – 780. Даже тонны нет. Для океана это не вес. Скорость отливного течения – что-то около двух узлов. Значит, каждую минуту их сносит метров на шестьдесят. Картина получалась явно невесёлая. Прожектор уже не выхватывал шлюпку из ночной темноты, а корабельные огни уменьшились невероятно. Но хорошо хоть то, что шлюпка всё-таки развернулась носом на «Альбатрос».

Старшина заметил:

– Товарищ старший лейтенант, что-то мы далеко от корабля отошли.

Чернецкий и сам понимал, что далеко. Гребцы автоматически оглянулись. Сергей всей кожей почувствовал, как в шлюпке начинает назревать беспокойство. Если бы хоть льда не было… А то лопасти вёсел чаще скребли шершавые спины льдин, а не воду толкали. Да и ночь тоже не совсем кстати в такой обстановке… Да и январь… Да мало ли что ещё. Но действовать нам приходится не в той обстановке, в какой хотелось бы, а в той, в которой приходится.

Вдруг раздались голоса, тон которых старпому не понравился. Очень не понравился.

– Товарищ старший лейтенант, а почему корабль так далеко?

– Нас что, в море уносит?

– Товарищ старший лейтенант, мы выгребем?

А в голове старпома автоматически продолжали нестись, сменяя одна другую, мысли. Сомнения матросов в том, что всё нормально, надо уничтожить в корне, сразу, пока они не переросли в отчаяние и панику. Сомнения в такой ситуации надо задавить в зародыше, потому что сомнения лишают сил. Сомневающийся в спасении человек теряет способность сопротивляться обстановке и спасать себя и других. Следовало поставить гребцам задачу и заставить их её выполнять. Только это могло спасти. Шлюпка с шестью моряками ночью в Беринговом море в январе месяце – это вам не бутерброд со сливочным маслом. И даже не с маргарином. Нужно было встряхнуть моряков, «ввести их в меридиан». И сделать это надо быстро и любыми средствами. Если пропала уверенность и гребцы не могут работать спокойно, нужно заставить их работать под окриком, подчиняясь уставу и власти начальника. Этот закон давно известен морякам всех времён и народов. Не просто так в сейфе каждого капитана судна и каждого командира корабля лежит заряженный пистолет.