Анатолий Грешневиков - Совесть русского народа. Василий Белов и Валентин Распутин

Надолго занозой воткнутся в мою душу слова Белова – он сожалел, что немощен, бессилен. Но немощной-то оказалась Россия. И за неё, онемевшую Россию, готов был идти сражаться Белов, один из самых ярчайших писателей России и мира, живой классик. Он готов искупить вину России за предательство ее дипломатии, политиканов и генералитета. И лишь глядя на молодых черноберетников, он успокаивался – есть еще в России воины. Добрые мысли о ребятах плавным порывом врывались и в мое сознание, сливались в искреннюю и радостную от своей искренности мысль: пока живы последователи Николая Раевского, жива и Россия.

Белов оттопырил ворот своего коричневого свитера и засунул туда руку. Сняв аккуратно и бережно с теплой груди нательную намоленную иконку, он сделал шаг к Игорю:

– Можно я подарю тебе, сынок, свою иконку, – сказал он. – Пусть она бережет тебя от пуль.

Игорь наклонил голову, и святой лик прикоснулся к его груди, стал его ангелом-хранителем.

– Спасибо, – теперь благодарные слова произнес он.

– Ну что ж, воля вольным, – глубокомысленно произнес Бабурин.

Мы быстро сели в машину и, растроганные, взбудораженные, уехали.

Водитель включил музыку. Это не понравилось Белову. Он терпел-терпел, а потом высказался: «Обтравили меня, как тараканов». Бабурин нажал на выключатель.

По городу гуляла тишина. Вместе с ней гуляла и смерть. Кого она найдет?.. Смерть беспощадна и неотвратима… Мы уезжаем от нее всё дальше и дальше.

Она остается вблизи волонтеров с черными беретами. Мы хотим, чтобы она обошла их стороной. Мы едем в наш русский миротворческий батальон, в «Русбат», который должен прогнать прочь смерть из Сараево.

Все улицы Сараево завешаны одеялами и простынями. Ощущение ярмарки или всемирной прачечной. Рядом с некоторыми домами возвышаются кучи из джутовых мешков с землей. Это посты десантников. Южную часть Сараево – зону ответственности «Русбата» – видно лучше. Мусульманская сторона просматривается гораздо хуже. Мешают висящие над узкими улицами гирлянды домашних тряпок. Над ними иногда понуро торчат обвалившиеся крыши домов. И в этих мертвых домах с зияющими черными провалами оконных глазниц живут люди.

– Для чего здесь одеяла развешаны? – спросил Белов.

– Защита от снайперов. Чтобы им было меньше «работы».

В машине сербский офицер говорит, что настало самое удобное время для охоты снайперов.

Помещение бывшей школы милиции, превращенное в резиденцию русских миротворцев, скрывает нас от дурных переживаний.

Небольшая экскурсия по зданию, осмотр солдатских казарм с кроватями, заправленными с женской тщательностью… Кухня. Широкие коридоры. Все те же бойцовские, патриотические лозунги. Подполковник Чумаков вновь вызывает чувство гордости и уважения. Он рядом. Знакомит с командованием. Самого командира нет, он в командировке. Вместо него – заместитель командира батальона. Непродолжительная протокольная беседа с ним. Рослый полковник, не мешкая, ведет делегацию в «красный уголок», в зал, где нас ждут, набившись, как селедки в банке, солдаты и офицеры в серо-зеленой формах и ярких тельняшках. По дороге открывается удивительный факт: Евгений Бочаров, наш генерал-лейтенант, недавний командующий пограничными войсками Республики Беларусь, узнал в заместителе командира «Русбата» советского офицера, с которым вместе служил в Афганистане. Верно говорят – тесна наша земля.

Здесь, вдали от родины, от парламентских баталий, офицеры знают цену словам и поступкам каждого политика. Знают и позицию Бабурина, не раз открыто заявлявшего, что сербы вправе восстановить сербское государство, что отверженными они стали благодаря слабости и предательству официального российского чиновничества. Знают, как сотрудники МИДа в 1992 году заверяли депутатов Верховного Совета России в том, что Россия не присоединится к санкциям против Югославии, которые готовил Запад. Депутат Бабурин тогда бился с МИДом, он чувствовал предательство…И в июле 1993 года, действительно, МИД России, поправ закон, проигнорировал запрет Верховного Совета России и дал указание, послав соответствующую телеграмму, российскому представителю в ООН Ю. Воронцову поддержать в Совете безопасности акции против сербов.

Звучит команда: «Товарищи офицеры!». Незнакомый подполковник, сидящий в зале, приветствует полковника и Сергея Бабурина, и всю нашу делегацию.

Пока полковник нас представляет, рассказывает о задачах батальона, я рассматриваю сидящих в зале. Получше других успел разглядеть полковника – подтянут, широк в плечах, покатый лоб, реденькие волосы, выбритое лицо, поджатые губы, натужный голос… Бодрый голос Чумакова оторвал меня от наблюдений:

– Надо ходить на выборы, – говорил он, зажигая зал своим веселым настроением. – Иначе на выборы придут козлы. Они проголосуют за козла. И мы будем жить по козлиному.

Чумаков был откровенен в расстановке политических акцентов. Он рад был тому, что в батальон приехал лидер патриотической оппозиции Сергей Николаевич Бабурин, за деятельностью которого, как оказалось, он давно доброжелательно наблюдал. Чувствовалось, что замполиту хотелось через Бабурина донести до своих однополчан какую-то свою правду, свои представления о политике государства… И так получилось, что расхождений в этих представлениях у известного федерального депутата и у самого замполита никто в аудитории не обнаружил.

Бабурин был в ударе. Подобрав нужные аргументы и факты, придав им гражданское звучание, он захватил аудиторию. Ему бы не в Думе сидеть, а министерство иностранных дел возглавить или лучше весь кабинет министров. Политическая грамотность – на высоком уровне. Кругозор – широкий. Эрудиция – безупречна. Дипломатия – излишня. Интуиция – на уровне. А еще – смел, настойчив, трудолюбив. И все это при молодых-то годах! В старые добрые времена такими кадрами кремлевская власть не разбрасывалась. Теперь – время чиновников продажных и беспринципных. Время не тех, кто любит Россию, а тех, кто жаждет заработать на продаже интересов России.

Бабурин смело и откровенно говорил о провале правительственной политики на Балканах. Повторил сказанное еще у сербских генералов о превращении ООН в рупор НАТО. Затем, продемонстрировав хорошее знание обстановки в Боснии, он предложил пути решения сложного, запутанного конфликта.

Слова этого политика притягивали своей ясностью, такой умной, правдивой ясностью, что становилось увереннее, тверже на душе.

Василий Белов то и дело давал мне на ухо негромкие комментарии. Особо он негодовал по поводу позиции российской дипломатии, послушно делающей по команде из США жесты покорности. Еще в Белграде при посещении штаб-квартиры демократической партии Сербии мы читали про трагедию города Горажде. И сейчас Белов соглашается с Бабуриным: недавние бомбовые удары американских самолетов «Фантомов» по сербским позициям у города Горажде можно назвать похоронами так называемой «балканской мирной инициативы Ельцина».