Игорь Матрёнин - Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Полноватый пентюх храбро, но глупо продолжал неэффективную политику борца с амикошонством: «Товарищ подполковник, я… Я не п-пью!». В единое мгновенье пелена «христианской благодати» слетела с оскорблённого в самом святом «подпола»: «Чё-ё-ё, б…я? Не пь-ё-ёшь? Ты ещё и не пьёшь, сука ты жирная?!!! Пидарюга!!!!!». Брызгающего ядовитой слюной подполковника уже держали за руки бдительные служивые различных чинов и степеней опьянения! И, слава Богу, ведь он уже занёс свой багровый кулак над неумной личиной этого упрямого идиота, вторая же рука обиженного в доверительных чувствах педагога недвусмысленно держала за горло «вшивого интеллигента».

Вечерок, тем не менее, завершился вполне себе на высокой ноте – ну стоит ли, в самом деле, из-за одного «убогого отщепенца» портить торжество бойцовского единения. Распоясавшийся умник был бодро выпинут за благородные стены «военмеда» и тут же забыт присутствующими. Ревностно помнил об инциденте лишь один – охваченный обидой краснощёкий «подпол», «подавший руку примирения этому неблагодарному щенку».

Думаю, рассказывать о распределении этого невесть чего о себе возомнившего интеллигентика будет излишним. Урановые рудники, спец-тюрьма для людоедов или лепрозорий, на выбор! Вы знается, это, без сомнения, бесчеловечно, но я почему-то думаю, что поделом…

Смешение «высокого» с «низким»: Гамсун и Рабле, Тициан и Питер Брейгель старший, ну или запросто, как у заумного Джеймса Джойса – все прелести в одном флаконе! Сталкиваешься с этим в обыкновенной, не измученной вдохновениями жизни, и не знаешь, печалиться или хохотать, когда возвышенные моменты перетекают в мгновение ока в некартинную бытовуху.

Театрал я ещё тот, но некоторый копеечный ликбез по Щелкунчикам и Жизелям у меня имеется, и каждый редкий поход на спектакль для меня, словно визит в забытое детство, где за тобой закрывается узорчатая дверь и начинается Сказка.

Вот снова выпало счастье попасть на Чайковского: «спящая красавица» ещё не спит, а вполне себе бодро скачет, кавалеры, потрясая нескромными бандажами, вёртко кружат между ногастыми дамами и смущают молоденьких школьниц в зале. Всё чудно и легко, душа наполняется одновременно покоем и трепетом, и ждёт продолжения!

Ну а пока надоедливый антракт… Что ж, выпьем «шампане́й», раз уж вышел такой «аристократический» выезд в театральный свет, да и не сидеть же весь перерыв занудой в душном зале среди чересчур непосредственных деток, их заторможенных мамаш, и активно фотографирующих японцев. По-гусарски, залпом опрокинув тёпленький «брют», профилактически забегаю в «комнату для ковбоев», и там в очередной раз убеждаюсь, что ничего не изменилось.

Всё так же под оптимистическое журчание театралы «мужеска полу» приподнято насвистывают лейтмотив спектакля, и из кабинок несутся эти победные посвисты под фривольный аккомпанемент. Очередной сухопарый седовласый «аристократ духа» сменяет маленького шустрого толстячка в дорогих очках, и самодеятельный «необыкновенный концерт» длится снова и снова. С одной стороны, это не более чем забавный анекдот, все мы люди, и так далее, но настрой, как ни крути, сбит! Что это ещё за «писающий театр», какое ещё, нафик, пение под «звуки ручейка»?!!

Так и идёшь, ухмыляясь, на свое законное место, но обидчивая Сказка вернётся ещё не скоро, нужно постараться, чтобы забыть «туалетных певунов» и… Снова Чудо! Я опять в детстве и я счастлив…

Некоторые люди способны на Поступок. Эффектный, красивый жест, сильную подачу, хотя бы и напоказ, а всё ж захватит дух у невзыскательной барышни, да у пары запуганных стариканов. Прыжок с третьего этажа в ночи из окна подъезда на дверной козырёк – всё это «героическое» в далеком безбашенном прошлом. Как я не разбился тогда – неизвестно, но кости и затылок назидательно болели потом недели две. Спросите меня, за каким дьяволом я сиганул туда, в прохладные сумерки, и сейчас я, пожалуй, затруднюсь с ответом. Ну то, что пьян я был дичайшим образом, не оправдание – когда это ваш Игорян не был пьян? Кто-нибудь вообще видел трезвого Игоряна? Эй! Ау-у!!! Молчат…

Свидетель этого «ночного полёта», видавший виды собутыльник всех и вся, бывший священник, моряк и растаман Кирюшка так описывал эту чарующую сцену: «Только вышел это я во двор покурить, да прихватить добавочки, как вижу – из окна выпорхнула человеческая фигура и летит, приземляясь, аккурат спиной на бетонную площадку над дверью. Ровно так летит, задумчиво. И обрушивается на камень всей нетрезвой тушкой. Лежит неподвижно. Ну, думаю, всё… Сходил с ребятами пивка попить… И ведь с самого начала, дурак старый, подозревал – с этими полоумными хорошим не закончится!».

Настороженно лёжа в тишине, я потихоньку констатировал общие итоги «порыва души» – я жив, это определённо, болит всё, но не настолько, чтобы это были переломы, в голове шумит, но даже приятно. Попробовав шевелиться, я с восторгом осознал, что встать тоже получится. И всё-таки, зачем я это сделал? Ну конечно хотелось, чтобы пацанам было повеселее. Опять же нужно было показать удаль молодецкую? Да со всем достоинством и с выдумкой? Нужно! Словом, проделал я всё с огоньком и больше не буду – страшно, глупо и не люблю повторяться. Но это, дру́ги мои, всё серые будни пред фантастической историей, что сейчас поведаю только лишь вам, родные.

Голодные, унизительные «девяностые»… Нет ничего и нигде. Только измученные людишки, шныряющие в поисках еды и одежонки. И тут, словно материализовавшись из райских садов, перед изумлёнными ликами граждан возникла Палатка с Пивом!!! Дородная торговка даже не успела подать зазывного голоса, как образовалась извилистая, многокилометровая очередь из разномастной публики. Бабки, школьники, творческая интеллигенция, заводская рабочая «элита», пьянь и профессорский состав, все были тут, крепко держа в руках невообразимую тару – трёхлитровые банки, гигантские жестяные кружки, традиционные в таких случаях бидоны, эмалированные вёдра, чайники и даже целлофановые пакеты.

Эти знаменитые пакеты служили советскому и постсоветскому человеку годы, а посему, от постоянных их «простирываний» в них образовывались крошечные отверстия, сквозь которые тоненькими струйками убегала от хозяев живительная пивная влага. Было так забавно видеть эти разлетающиеся в разные стороны струйки и комичные попытки спасти драгоценную «амброзию» путём припадания к дырочкам ртом. Другие же просто сосредоточенно ускоряли шаг почти до галопа, дабы, сократив по максимуму время переноса, спасти как можно больше «пакетного пива».

В дружной очереди затерялся и поэт Саныч – маленький эксцентричный чувачок, сочинявший замечательные стихи и эпатировавший весь город своим патологическим поведением. Был он, конечно же, в тёплой компании музыкантов, актёров, словом, самого отъявленного сброду.