Зинаида Агеева - Роковой жребий Лермонтова

Дед Лермонтова по линии отца Петр Лермонтов жил в Костромской губернии в царствование Елизаветы Петровны и Екатерины Второй. Имение продал и переселился в село Кропотово Ефремовского уезда Тульской губернии. После его смерти собственником села стал его сын Юрий Петрович Лермонтов (1787-1831). Не все исследователи согласны с версией о шотландском происхождении Лермонтова. Но судя по необыкновенным поэтическим дарованиям Лермонтова и Байрона можно почти с уверенностью предположить, что у них были общие предки и что от шотландцев Лермонтов унаследовал гордость, бесстрашие и независимость духа. Журналистка из Грозного Мариам Вахирова считала, что у Лермонтова чеченские корни. Эту версию поддерживал отечественный литературовед Ираклий Луарсабович Андроников. Но у Лермонтова общего с чеченцами были только храбрость, удальство, некоторые черты внешности и южный темперамент.

По воспоминаниям старожилов, записанным исследователем Петром Кирилловичем Шугаевым (1855-1917), в прессе освещены некоторые детали о жизни предков Лермонтова. Из этих воспоминаний известно, что родная бабушка Лермонтова по линии матери, Елизавета Алексеевна (1773-1845), была представительницей богатого и влиятельного дворянского рода Столыпиных. В 1794 году в возрасте 21 года она вышла замуж за 26-летнего дворянина Михаила Васильевича Арсеньева (1768-1810). По описанию мемуаристов, Елизавета Алексеевна была «высокой, дородной, с прямым станом, с лицом строгим и выразительным, отличалась крутым нравом и властностью. Речь была четкая и неторопливая». По описанию биографа Лермонтова Павла Александровича Висковатова, Елизавета Алексеевна «имела решительный характер, носивший печать повелительницы и, может быть, отчасти деспотизма».

Муж ее, Михаил Васильевич Арсеньев, родился 8 ноября 1768 года. По описанию мемуариста Петра Кирилловича Шугаева (сведения собирал у старожилов села), это был «статный красавец, крепкого и сильного сложения. Он происходил из старинной дворянской фамилии». Через несколько месяцев после женитьбы, 13 декабря 1794 года он приобрел возле небольшой речки Таралайки село Тарханы в 14 верстах от Чембар (город Белинский) Пензенской губернии. Прежним владельцем был сенатор Иван Александрович Нарышкин (1761-1841). Владение продал как бездоходное. Здесь 17 марта 1795 года родилась первая и единственная дочь Арсеньевых – Машенька. К ней с первого дня ее жизни пригласили кормилицу, няню, воспитательницу, а позже учителей и наставников. Она получила хорошее домашнее образование, в том числе и музыкальное. По характеру была мягкой, доброй, но болезненной, хрупкой и слабой. Она не только любила слушать пение и музыку, но и сама неплохо пела и играла на фортепиано. Жена одного дальнего родственника Арсеньевых, Вера Ивановна Анненкова, в воспоминаниях писала, что мать Машеньки – Елизавета Алексеевна «испытала несчастье потерять всех своих детей одного за другим». Современные биографы Лермонтова М.И. Гиллельсон и В.А.Мануйлов отмечали: «Других свидетельств о том, что у Е.А. Арсеньевой были дети, кроме Марии Михайловны, нет». Это подтверждается и датами вступления в брак Елизаветы Алексеевны и рождением первого ребенка, т. е. Машеньки.

Первые годы супруги Арсеньевы жили в согласии. Но через некоторое время у Елизаветы Алексеевны было обнаружено гинекологическое заболевание, создавшее препятствие для полноценной половой жизни (Шугаев П.К.). Супруг, которому было уже 40 лет, стал ухаживать за госпожой Н.М. Мансыревой, жительницей соседнего села Онучино, находившегося в 10 верстах от Тархан. Это была миниатюрная женщина, очень изящная, стройная, женственная, черноволосая и черноглазая, веселая, непосредственная и живая. Вскоре она всецело завладела сердцем немолодого воздыхателя, который «полюбил ее страстно» (Шугаев П.К.). Муж Мансыревой находился на военной службе за границей, и поэтому ничто не препятствовало их встречам. Об их связи узнали некоторые дворовые люди Арсеньевых и сама Елизавета Алексеевна. Хоть внешне в семье ничего не изменилось: супруги навещали своих родственников, приглашали их на свои домашние праздники, и, казалось, ничто не предвещало трагедии. Дочь свою Машеньку Арсеньев любил. Для ее забавы привез из Москвы карлика, шустренького и забавного, который устроил себе спальное место на подоконнике. На него приходили подивиться со всей округи.

2-го января 1810 года родители устроили для 14-летней Машеньки маскарадный праздник, на который приехали родственники Арсеньевых и соседи с детьми. Была приглашена и Мансырева. В одной из комнат стояла наряженная елка. Праздничным вечером руководил сам хозяин дома Михаил Васильевич. Дети, одетые в маскарадные костюмы, декламировали стихи, пели песни и плясали вокруг елки. Их родители были тоже в маскарадных костюмах; сидя в креслах и на диванах, они наблюдали за их играми. Елизавета Алексеева сидела на диване вместе с гостями. Принесли ящик с новогодними подарками, и дети обступили его с радостными возгласами. Каждому из них были вручены пакеты с конфетами и пряниками и елочные игрушки.

Праздник был уже в самом разгаре, а возлюбленной Михаила Васильевича – Мансыревой все еще не было. Обеспокоенный, он несколько раз выбегал на крыльцо, всматриваясь в ночную тьму. Не выдержав, послал за нею слугу с запиской, но тот вернулся без ответа. Второй посланец вернулся с тем же результатом. В третий раз Михаил Васильевич послал за нею наиболее расторопного камердинера Максима Медведева с наказом «без Мансыревой не возвращаться». Праздник уже близился к завершению, когда от Мансыревой вернулся последний посланец. Он шепнул на ухо Михаилу Васильевичу:

– Госпожа не сможет приехать на праздник, к ней вернулся муж из-за границы. В доме погашены свечи и все уже спят.

Это неожиданное известие настолько сильно поразило хозяина дома и повергло в глубокое уныние, что он, по воспоминаниям домочадцев, «переменился в лице», перестал веселить детей, сел в стороне от гостей с крайне удрученным видом. Через некоторое время он подозвал к себе жену и дочь и объявил:

– Ну, любезная Лизанька, скоро ты станешь вдовушкой, а ты, Машенька, – сироткой.

Они восприняли это как новогоднюю шутку, и праздник продолжался. А Михаил Васильевич тем временем вышел в соседнюю комнату, достал из шкафа флакон, наполненный какой-то жидкостью, и залпом выпил. Через несколько минут слуги обнаружили его лежащим на полу в бессознательном состоянии. Изо рта вытекала пенистая слюна, дыхание было хриплым и редким. Рядом с ним на полу лежала бутылка с ядовитой жидкостью. Никто не знал, с какой целью он держал это зелье в шкафу.