Мэттью Полли - Брюс Ли. Я никогда не сдамся

Британский Гонконг служил одновременно и важнейшей линией снабжения для китайского сопротивления, и лагерем для беженцев – население острова увеличилось на 63 процента и составило свыше 600 тысяч человек. В 1939 году, после начала войны между Англией и Германией, британцы публично показали крепость духа, убедив своих китайских подданных, что те находятся под надежной защитой непобедимого британского флота и превосходства белой расы. Но на закрытом уровне британское правительство осознавало, что «нельзя ожидать долгого сопротивления Гонконга» японскому вторжению и что «задержка активных действий – лучшее, на что можно надеяться».

В это время войны и ложного чувства безопасности, которое давало британское господство, Ли Хой Чен и Грейс Хой приняли судьбоносное решение. Осенью 1939 года оперную труппу Хой Чена пригласили в годичное турне по Америке. Целью поездки был сбор средств от зарубежной китайской общины на военные действия. Подвох заключался в том, что Хой Чен мог взять с собой лишь одного человека, но не всю семью. Поскольку японские войска были уже на подступах к Гонконгу, Грейс нужно было сделать выбор: присоединиться к мужу и оставить трех младенцев (Питеру было меньше двух месяцев) под присмотром свекрови или отпустить мужа в путешествие на другой конец мира одного. Именно свекровь убедила Грейс сопровождать сына. «Моя бабушка по отцу сказала маме, что та должна отправиться с ним, или его может соблазнить кто-то другой, – рассказывает Фиби с усмешкой. – Она убедила маму не волноваться. Пока бабушка с нами, никто не посмеет обидеть этих детей. Так что мама отправилась с ним. Агнес, Питер и я остались в Гонконге».

Хой Чен подал заявку на двенадцатимесячную неиммиграционную визу в Соединенные Штаты 15 ноября 1939 года. Заявленной причиной посещения Америки была «исключительно работа в театре», а в графе «профессия» Хой Чен указал «актер». В заявке Грейс причиной было указано «сопровождение мужа». С профессией она смухлевала, написав «актриса, костюмер». На деле же она была домохозяйкой и матерью.

В доки Гонконгского порта приехала вся семья, в том числе вдова брата и мать. Со слезами на глазах Хой Чен и Грейс поцеловали на прощание своих детей и поднялись по трапу на пароход «Президент Кулидж», чтобы отправиться в долгое плавание в Америку. Они впервые покинули Азию.

8 декабря 1939 года, после трехнедельного путешествия с остановкой в Гонолулу, «Президент Кулидж» наконец вошел в залив Сан-Франциско. Хой Чен и Грейс глазели на недавно построенный мост Золотые Ворота – самый высокий и длинный подвесной мост в мире. По мере того как пароход медленно пробирался по заливу, пара могла наблюдать федеральную тюрьму на острове Алькатрас и Всемирную ярмарку 1939 года, расположившуюся на Трежер-Айленд, с двадцатипятиметровой статуей «Пасифика», «богиней» Тихого океана. «Кулидж» пришвартовался на острове Энджел, который называют «западным островом Эллис [10] Остров в бухте Нью-Йорка, крупнейший пункт приема иммигрантов США. Центр работал до 1954 года; в 1976 году здесь открыли Музей иммиграции. ». Китайские иммигранты, прибывшие сюда в поисках постоянного места жительства, зачастую содержались под стражей месяцами. Акт об исключении китайцев 1882 года, который не был отменен до 1943 года, запрещал иммиграцию низкоквалифицированных китайских рабочих. Поскольку Хой Чен и Грейс прибыли на один год по визе для работников культуры, их оформление прошло относительно быстро.

В Сан-Франциско их встретил представитель Мандаринского театра, который выступил спонсором виз для всей труппы. Хой Чен и Грейс с сопровождающим направились по улицам Чайнатауна. Это было крупнейшее пристанище китайцев вне Азии и единственный район в Сан-Франциско, где китайцы имели право приобретать собственность. Восстановленный после землетрясения 1906 года, этот муравейник из трех- и четырехэтажных кирпичных зданий долгое время был главной достопримечательностью для туристов: здесь можно было найти многочисленные рестораны, игорные дома и бордели. Ночной клуб «Запретный город» славился своими экзотическими восточными выступлениями. «Ли По», который обслуживал гомосексуалистов, презентовал себя как «веселый и неформальный коктейль-зал в Чайнатауне», где каждый мог найти «любовь, страсть и занятие на ночь». На каждом перекрестке китайские мальчики раздавали газеты на китайском и английском языках. На первых полосах «Сан-Франциско кроникл» обсуждали суд над местным лидером профсоюза за его коммунистические взгляды.

Хой Чен и Грейс спустились по самой оживленной части Грант-стрит в сердце Чайнатауна, чтобы увидеть Мандаринский театр – место работы Хой Чена на следующий год. Построенный в 1924 году, театр с характерными зеленым, красным и золотым дугообразными навесами в течение десятилетий играл ключевую роль в оперной (а позже и кинематографической) культуре Чайнатауна. Главным конкурентом Мандаринского театра был Великий китайский театр, который располагался всего в одном квартале к востоку, на Джексон-стрит. Обе площадки постоянно пытались обскакать друг друга – для этого они привозили выдающиеся оперные таланты из Китая. Именно благодаря этому противостоянию Мандаринский театр нанял труппу Хой Чена, внеся за каждого актера залог в миграционную службу США и заплатив труппе гораздо больше, чем она могла бы заработать в Гонконге.

Хой Чен и Грейс жили в пансионате Мандаринского театра, располагавшемся по адресу: Трентон-стрит, 18, в квартале от Китайской больницы, самого большого строения в этом районе. Оказалось, что место выбрано очень удачно. Китайская больница была единственным медицинским учреждением в то время, которое принимало китайских пациентов. В апреле Грейс обнаружила, что снова беременна.

Ближе к назначенному сроку Хой Чен вынужден был уехать в Нью-Йорк, где у труппы было запланировано выступление. С большой неохотой он оставил находящуюся на последних неделях беременности жену в одиночестве в чужом городе и отправился на поезде в путешествие через всю страну. Грейс скрывала тревогу за дежурной улыбкой. Когда спустя несколько недель у нее начались схватки, соседи помогли ей дойти до больницы.

27 ноября 1940 года, в 7:12 утра, родился здоровый мальчик – на пять восьмых китаец, на две восьмых англичанин и на одну восьмую голландский еврей.

Соседи позвонили в театр Лэ Цянь Цю, который располагался в Чайнатауне Нью-Йорка, и оставили сообщение для Хой Чена: это мальчик! В тот же вечер, после получения хороших вестей, Хой Чен отпраздновал это событие вместе со всей труппой, раздавая актерам сигареты – китайский эквивалент раздачи сигар [11] В обеспеченных семьях Европы и Америки после рождения ребенка (особенно сына) счастливый отец дарил друзьям дорогие сигары. .