Александр Аникст - Шекспир

Не может быть никакого сомнения в том, что Шекспир вместе со всей труппой лорда-камергера принимал близко к сердцу всю эту историю. Ведь от судьбы «Театра» зависело дальнейшее существовавшие труппы в Лондоне.

Разборка старого здания и постройка нового потребовали больших средств. Надо было оплатить рабочих, подрядчика-строителя, внести арендную плату за новый земельный участок. Одним словом, расходов было столько, что Катберт Бербедж не мог бы покрыть их своими средствами. Тогда был организован своего рода синдикат. Все актеры-пайщики труппы, имевшие сбережения, внесли деньги на строительство нового здания и на аренду земли под постройку. В числе их был Шекспир. Таким образом, он стал не только пайщиком труппы, но также совладельцем помещения, в котором играла труппа, и, наконец, арендатором той земли, на которой построили новый театр.

Пока строился «Глобус», надо было продолжать работу. «Слуги лорда-камергера» сняли в аренду находившееся по соседству с их старым «Театром» здание «Куртины» и давали здесь спектакли. В «Куртине» в сезон 1598/99 года были поставлены комедия Шекспира «Много шума из ничего» и историческая пьеса «Генрих V».

Репертуар труппы состоял из старых пьес и новых, которые писал для нее Шекспир, но он не монополизировал эту работу. Шекспир охотно привлекал способных писателей для сотрудничества в его театре. Кроме того, «слугам лорда-камергера» пьесы поставляли Томас Хейвуд, Томас Деккер и другие драматурги.

Однажды в театре появился новичок, принесший пьесу. То был Бен Джонсон, не поладивший со «слугами лорда-адмирала». Но и у «слуг лорда-камергера» он был встречен довольно холодно. В отсутствие Шекспира кто-то из них посмотрел пьесу, и она ему не понравилась, и ее уже решили вернуть автору. Но тут пьеса попала в руки Шекспира, и он счел ее вполне пригодной к постановке. Это была пьеса «Каждый в своем нраве», которую «слуги лорда-камергера» поставили в 1598 году. Одну из ролей играл Шекспир. К сожалению, мы не знаем какую.

С этого началось знакомство Шекспира и Бена Джонсона. Впрочем, Бен вскоре рассорился со «слугами лорда-камергера» и оказался в другой труппе.

Новое помещение строили быстро. Сезон 1599/1600 года «слуги лорда-камергера» уже играли в своем новом театре, который они построили для себя на правом берегу Темзы, неподалеку от «Розы» Хенсло. Это было прямым вызовом «слугам лорда-адмирала» и их финансовому столпу.

От нового театра можно было минут за десять дойти до большого моста через Темзу, а за мостом был Лондон. Публике сюда было ближе добираться, чем до старого «Театра».

Когда здание было готово, надо было придумать для него название. Старое называлось просто «Театр». Хенсло или Аллен придумали для своего театра название «Роза», Лэнгли для своего — «Лебедь». «Слуг лорда-камергера» тривиальные названия вроде этих не привлекали. Театр, построенный ими, был лучшим в Лондоне. Он был и самым большим, по тогдашним понятиям — гигантский театр. Вот и было решено на вывеске изобразить великана. У входа красовалось изображение Геркулеса, который держит на своих плечах земной шар. Именно земной шар, а не Геркулес, стал символом театра. Английское название «The Globe» было переведено у нас как «Глобус», что не совсем точно, особенно принимая во внимание, что глобусом называется школьное пособие по географии. Английское «Globe» — это и глобус и земной шар. Актеры имели в виду именно то, что в своем театре они показывают все интересное, что происходит на земле. Недаром изображение Геркулеса с его ношей они сопроводили латинским изречением: «Totus mundus agit histrio-nem» — «Весь мир лицедействует». Все это наверняка придумал Шекспир.

Театры постоянно испытывали нужду в новых пьесах. «Слугам лорда-камергера» повезло: у них был свой драматург, который так умел подновлять старые пьесы, что они становились совершенно новыми произведениями, привлекавшими интерес публики. «Слугам лорда-адмирала» после того, как не стало Марло, Грина, Кида, Пиля, приходилось проявлять большую энергию, чтобы пополнять репертуар. Так как спрос на пьесы возрастал, то естественно, что нашлись люди, стремившиеся удовлетворить этот спрос.

Одним из них был Джордж Чапмен. Он был старше Шекспира на пять лет и имел перед ним преимущество университетского образования. Знаток древней поэзии, Чапмен сначала хотел посвятить себя ученым занятиям и поэзии. Когда стихотворство вошло в моду и Шекспир блеснул своими поэмами, Чапмен тоже принял участие в поэтических турнирах. В тот год, когда появилась «Лукреция» Шекспира, он напечатал поэму «Ночная тень» (1594). Как уже было сказано, возможно, именно Чапмен был тем удачливым соперником, чьему успеху завидовал Шекспир в своих сонетах.

Вероятно, Чапмен следил за тем, как Шекспир, прекратив писать поэмы для аристократов, стал писать стихотворные драмы для общедоступного театра. Он решил пойти по его следам. У «слуг лорда-камергера» уже был свой постоянный драматург, к тому же, если догадки о соперничестве Чапмена и Шекспира верны, то естественно, что Чапмен пошел к Хенсло. В 1596 году «слуги лорда-адмирала» поставили его пьесу «Слепой нищий из Александрии». После этого Чапмен становится одним из приметных драматургов. Хотя он и вкладывает много сил в работу для театра, его главный интерес в другом. Чапмен взялся за труднейшую задачу — перевести на английский язык «Илиаду» Гомера. В этом труде он находит возможность наилучшим образом сочетать любовь к античным классикам с любовью к поэзии. Он надеется, что этот перевод завоюет ему вечную славу в английской поэзии. Мы еще встретимся с Чапменом, а сейчас обратимся к другому новому лицу в театре.

В октябре 1596 года Филипп Хенсло купил рукопись пьесы у актера Томаса Хейвуда. Названия он, к сожалению, не записал. Хейвуду было в это время лет двадцать пять — двадцать шесть.

Еще раз приходится с благодарностью сказать о педантизме Хенсло, который все записывал в свои книги. «Для памяти, — пишет Хенсло и на этот раз даже щеголяет латынью; приведенные нами слова, в подлиннике записаны так: „memorandum“. - 25 марта сего 1598 года Томас Хейвуд пришел и нанялся ко мне на постоянную службу на два года и будет получать по два пенса согласно статуту Уинчестера, начиная с вышеобозначенного дня, и обязуется не выступать в Лондоне до истечения этих двух Лет нигде, кроме этого дома, а если он выступит, то за эти два пенса уплатит неустойку в сорок фунтов».

Нужда вынудила Хейвуда пойти в кабалу к Хенсло за два пенса в день. Их было достаточно для пропитания. Но ему нужно было больше. Работая актером, он продолжал писать пьесы — в одиночку и в соавторстве с другими драматургами. Когда ему было за шестьдесят лет, он в предисловии к своей трагикомедии «Английский путешественник» (1633) писал, что эта пьеса — «одна из 220, в которых я приложил мою руку полностью или хотя бы большой палец». Нам остается поверить ему, признав, что числом он превзошел даже Шекспира. В течение примерно сорока лет он в среднем выпускал в год до пяти пьес, написанных единолично или в соавторстве с другими. Лишь немногим больше десятка из них сохранилось. Пропажа большинства его пьес, вероятно, не такая большая потеря, как исчезновение начатого им в 1614 году сочинения «Биографии всех английских поэтов». Насколько известно, он не завершил этой книги. Там не могло не быть главы о Шекспире, с которым Хейвуд был знаком. Мы многого лишились с утерей этого сочинения.