А. Владимирович - Время умирать. Почему Ян Флеминг убил Джеймса Бонда

Петров не спешил с ответом. Как стало известно позднее, он хотел проверить реакцию Евдокии на подобный исход дела. Уже в конце января он сообщил своему другу Бялогузски, что возникло новое осложнение. Петрову очень смутило предложение о дезертирстве, и она уверяла о своем желании остаться верной Родине и о приверженности коммунистическим идеям.

Парадоксально, но именно в этот момент австралийцы составили внутренний документ, который лег на стол премьер-министра, о том, что в ближайшие месяцы, возможно, будет осуществлен переход одного из сотрудников советской разведки. А спустя несколько дней состоялась неформальная встреча между премьер-министром, министром иностранных дел, генеральным прокурором и главой разведки, где, снова не называя имен, была еще раз озвучена информация о возможном дезертирстве одного из офицеров советской разведки. Собравшиеся вспомнили опыт Гузенко, который бежал из советского посольства в Канаде, и пришли к единому мнению, что в деле будут осложнения, но реалистично добиться благополучного исхода.

После этого совещания глава разведки и ее региональный руководитель принялись составлять подробнейшую инструкцию для сотрудников ASIO и полиции на случай перехода. Из этих документов следовало, что австралийцы хотели получить максимум информации, даже если бы Петров в самый последний момент отказался. Для чего все квартиры, на которых проходили встречи, все машины оборудовались записывающими устройствами. Также было ясно, что австралийцы боялись провокаций и инцидентов, особенно вооруженных, а потому всем сотрудникам полагалось действовать без применения оружия. Сопровождающим Петрова офицерам предписывалось не препятствовать никаким действиям советского резидента, даже его решению вернуться в посольство, и сохранять «официальное, но при этом дружелюбное, располагающее к доверию выражение лица».

Вместе с этим нужно было усилить контроль за всеми сотрудниками советского посольства, представителями советской прессы, а также «потенциальными перебежчиками» из штаб-квартиры Коммунистической партии Австралии и наиболее активными посетителями Дома российско-австралийской дружбы. Больше всего в ASIO опасались многоходовой операции, в которой Петров был лишь видимой частью айсберга. Интересно, что совсем недавно были рассекречены документы, из которых следовало, что Бялогузски в контрразведке была присвоена другая кличка – Журавль – и в экстренной ситуации за ним также полагалось установить наблюдение. Очевидно, в ASIO пытались просчитать все возможные варианты «многоходовки». Повторю, что документ стал доступен только недавно, до этого историкам было известно лишь о предложении ASIO выплатить Бялогузски за посредничество 500 фунтов (почти полмиллиона рублей по сегодняшнему курсу).

Ключевой датой стало 20 февраля 1954 года. Бялогузски и глазной врач пытались договориться с Петровым о месте и дате встречи с представителем ASIO. Однако Петров по-прежнему уходил от прямого ответа. Он был хорошим разведчиком и, в свою очередь, боялся провокаций. Хотя, согласно его показаниям, именно после 20 февраля он начал готовить документы для передачи Австралийской службе безопасности.

Формально никаких событий в тот период не случилось, но было очевидно, что Петров продумывает план бегства, поскольку в разговоре с Бялогузски он затронул вопрос о безопасности: если случится что-то «неприятное» в посольстве, смогут ли его защитить австралийцы в таком случае? Все это наводило на мысль о том, что опытный разведчик просчитывает детали предстоящего бегства и возможные варианты развития ситуации. Также было видно, что Петров очень боится, поскольку он неоднократно высказывал свои опасения другу, а когда тот пытался убедить его встретиться с «человеком из ASIO», называл эту идею «очень опасной».

Под давлением Бялогузски Петров наконец согласился на встречу с «человеком из Австралийской службы безопасности». Она состоялась 27 февраля. Хорошо известны подробности этих первых переговоров официального представителя ASIO и советского резидента МГБ, поскольку были рассекречены расшифровки записей, которые велись на квартире Бялогузски.

Основные вопросы, затронутые на встрече, касались проблем безопасности и финансов в случае перехода Петрова и его жены. Ричардс обещал, что ASIO сможет на протяжении двух лет контролировать физическую безопасность Петрова, а также сделает ему документы с новой фамилией. Австралиец обещал выделить финансовые средства в размере 5—10 тысяч фунтов для приобретения фермы или другого предприятия на территории Австралии.

Бялогузски играл роль «друга» и задавал Ричардсу вопросы в моменты молчаливого раздумья Петрова. Например: будет ли вычтена «сумма за проживание в Австралии» из расходов на приобретение фермы? Будет ли у Петрова возможность публиковать мемуары и получать гонорар за книги и статьи в прессе?

Вопросы Бялогузски, помогавшие Петрову собраться с мыслями и побороть нервозность, имели двойное дно. Они играли роль скрытой рекламы, чтобы советский друг мог понять, какие возможности открываются перед ним в случае перехода. Как видно из записей, поляк ловко маневрировал и подыгрывая обеим сторонам.

Под конец разговора возникла тема Евдокии. Петров спросил, распространяются ли гарантии безопасности на его жену. Ричардс ответил утвердительно, после чего спросил:

Владимир и Евдокия Петровы

– Каковы шансы, что Евдокия также перейдет вместе с вами?

– Пятьдесят на пятьдесят, – ответил Петров.

И добавил:

– Она очень боится за своих родных, оставшихся в Москве, – последовала пауза. – Больше всего я боюсь ее острого языка.

Австралиец тут же отреагировал:

– Каковы шансы, что она все выболтает?

– Возможно, но маловероятно.

– Что произойдет в таком случае? – спросил Ричардс.

Петров, согласно комментариям к расшифровке записи, сложил пальцы пистолетом и приложил к своему виску.

Ричардс решил увести разговор от болезненной темы. Он принялся расспрашивать Петрова о его дальнейших планах, после того как он получит «финансовую помощь», но довольно скоро попытался вернуть разговор в деловое русло. Он поинтересовался, сможет ли Петров рассказать «правду о том, что знает». Петров ответил утвердительно: «Всю правду». Однако на следующий вопрос Ричардса о его должности в советском посольстве он не дал ответа.

Из отчета Ричардса о первой встрече с Петровым следует, что советский агент был «под воздействием алкоголя», «находился в крайне нервном состоянии, было видно, что его часто бросает в пот, независимо от деталей разговора». Согласно комментариям австралийского разведчика, Петров, вероятно, параллельно обдумывал детали своего поведения и представлял себе самые неприятные моменты в случае ареста.