Алексей Лыткин - Грущик

Ночёвка где-то в гостях или под открытым небом стала для него нормой, и родители не сразу забили тревогу, когда мальчуган пропал на срок дольше обычного. Вышли в город навести справок у молодёжи и ахнули – оказывается, Борис в тюрьме. И ладно бы напился-подрался, но нет… Воровство, дело шьют. Только в этот момент к ним пришло понимание того, насколько всё плохо.

Несмотря на то, что отец уже тогда был уважаемым человеком, за злодеяния парень ответил по букве закона: провёл полтора года в колонии для несовершеннолетних. Должно было быть больше, но выпустили за хорошее поведение.

Время вне воли подействовало должным образом. Едва выйдя на свободу, возмужавший и по-прежнему любимый сын начал буквально падать на колени: «Папа, я изменился, не проклинай меня». Сразу были написаны заявления на восстановление в восьмой класс, а также на поступление в техникум, как запасной вариант (в те годы семи классов для этого было достаточно). Чтобы не лишать подростка увлечения, отец устроил его на машиноиспытательную станцию слесарем, на полставки. Ведь это постоянное взаимодействие с автомобилями, новые знания, возможность когда-никогда прокатиться с ветерком. Ну а главное – кровинушка всегда под боком, а не где-то, непонятно где. Казалось, всё налаживается, но хватило Бориса ненадолго.

Ночной Зерноград ждал возвращения своего героя, и оно состоялось приблизительно через год после отсидки. Статус бывшего зэка придал парню нового шарма. В подобных компаниях это очень ценилось. Борис окончательно бросил школу, забыл мечты о высшем образовании. На работе появлялся, но это были истории из рода «и смех и грех»: под луной нагуляется, а на утро приходит, ложится с инструментами под ЗИЛ и спит. Коллеги смеются, докладывают дяде Виктору, тот в гневе прибегает. Будит, отвешивает тумаков, орёт благим матом. И так из раза в раз. Брат Вова (то есть мой будущий дед), уже дембельнувшийся к тому времени, не собирался оставаться в посёлке на ПМЖ, а за время непродолжительных приездов в гости также никак не смог повлиять на Бориса. Появившиеся у родителей мысли наподобие «только бы снова не сел за колючую проволоку» имели все основания.

Трагедия случилась осенью 66-го года.

Компания молодёжи, где был и наш герой, отдыхала на главной улице посёлка. Денег не было, поэтому просто стояли и общались. Вдруг Боря увидел человека, выходящего из кафе. Это был один из местных академиков. Несложные логические размышления подсказали, что в сумке у него – зарплата для членов кафедры.

Когда мужичок остановился под деревом с целью пересчитать сумму, в голове у тунеядца созрел план. Борис попрощался с друзьями и незаметно пошёл по пятам жертвы. Наконец, перед входом в тёмный переулок, он нагнал учёного. На беду юного уркагана, человек из мира науки оказался крепким для своего телосложения – и не робкого десятка. Борьба, кряхтение, валяние по земле… Как вдруг в руках работника института блеснул нож. Припасённый специально для такой ситуации, он и решил исход драки.

Боре был нанесён всего один удар, но меткий. В брюшную полость. Никаких целей, кроме самозащиты, обороняющийся не преследовал, поэтому после нанесения тяжкого телесного он сразу начал звать на помощь, вызывать Скорую. В больнице нерадивого вора спасли. Восстановительный процесс должен был быть долгим, но после него всё равно светил тюремный срок.

Промочившая слезами все платки, Лида сидела у кровати больного 24 часа 7 дней в неделю, и на то был весомый повод, кроме материнской любви. Врачи строго-настрого запретили ему пить. При подобной травме последствия даже от обычного стакана воды были непредсказуемы. Чтобы не случилось обезвоживания, было позволено только смазывать мокрой тряпочкой губы. Несмотря на то, что сын кричал и требовал дать ему попить, все ёмкости от него тщательно прятались. По какой-то необъяснимой причине, в один из дней совпали три условия – кто-то оставил в палате кружку чая, Лида вышла в туалет, а Борис в этот момент проснулся и воспользовался шансом.

Дальше – воспаление, лихорадка, постоянная рвота. Пока прогрессивная молодёжь слушала битловский «Revolver» и поражалась тому, что англичане наконец выиграли чемпионат мира по футболу, Боря, который мог бы быть не худшим её представителем, медленно умирал на больничной койке. Разлитой гнойный перитонит. Его не стало 8 октября 1966 года. Парню было всего лишь 19 лет.

На момент потери сына Виктору было уже 59, а Лидии 54. Завести нового ребёнка здоровье, может быть, и позволяло, но вот воспитать – вряд ли. Люди, которые повидали все ужасы, какие можно, в преклонном возрасте получили от судьбы удар, который по воздействию оказался больнее всех предыдущих.

Что делать? Зачем жить дальше? Есть ли смысл продолжать искать стимулы для существования, если один человек, для которого делалось всё, в сырой земле, а другой не рядом и в поддержке уже не нуждается?.. Благодаря званиям Героев Войны они получали хорошую пенсию, могли даже не работать. Однако деньги потеряли для них всякую ценность. Нет предположений, насколько тяжело им тогда было. Самое горькое в том, что они безумно любили детей. Это знали все знакомые. Если в чужих души не чаешь, что говорить о своих… Именно благодаря этой любви и врождённому альтруизму им был предоставлен своеобразный второй шанс.

Хоть де-факто Лидия стала бабушкой только в 1971 году, и об этом событии я расскажу чуть позже, де-юре её так называли намного раньше. Баба Лида – приятная, отзывчивая, всегда с конфетой в кармане, чтоб кого-нибудь угостить при случае.

Друзья смекнули, что после выхода на пенсию ей просто нельзя оставаться в одиночестве. Так моя прабабушка получила неофициальную работу няни. Занятые на производстве люди без тени сомнения отдавали своих детей в добрые руки женщины, с которой некогда бок о бок на заводе работали их родители или они сами. Нужно в командировку или просто захотелось провести вечер без карапузов под ногами… Всем шли навстречу.

Муж Лидии, который всё ещё трудился среди машин и занимался научной деятельностью, не испытывал при виде чужих детей аналогичного энтузиазма. По всей видимости, годы не залатали дыру в его сердце. Так могло продолжаться и дальше, если бы не один особенный случай. В дом привели ребёнка с отклонениями в моторике. Учитывая неординарность ситуации, у бабы Лиды робко спросили: «Посидите?». Предложили хорошее вознаграждение, накрыли стол. На что услышали: «Да ну, что вы, какие деньги! Конечно, оставляйте».

Добро добром, но задача стояла не из простых. Девочка дошкольного возраста не могла ни ложку сама держать, ни за речью следить, ни пробыть в спокойствии больше получаса. К концу первого же дня ухода у Лиды появились обеспокоенность и чувство бессилия. Годы уже не те, да и с проблемными детьми обычные уловки не всегда проходят. Возникли мысли извиниться и отказаться от таких проблем, но тут домой с работы вернулся Витя. Он увидел полный боли взгляд малютки, и внутри него что-то всколыхнулось. Возможно, впервые со дня смерти Бори. «Мать, ну что ты делаешь, а ну дай её мне».