Николай Бакурский - Советская Новая Земля 69. Воспоминания

*) Теплоход Буковина. Его родственник – теплоход «Татария». Каждый из теплоходов в разное время арендовался ВМФ в качестве гостиницы для проживания сотрудников МСМ и офицеров Новоземельского полигона. Порт приписки – Архангельск. Длина судна —101.5 метра, ширина —14.5 метра, осадка -3.8 метра, два дизеля «Шкода» общей мощностью 4000 лошадиных сил, два винта, средняя скорость – 14.5 узла, экипаж 76 человек, пассажиров до 250. На теплоходе шесть ялов для спасения пассажиров. Судно это круизное, то есть, для развлечения туристов. Так вот, иногда местные корабли встречали его в море. В хорошую погоду, говорят, капитан развлекался, устраивая для пассажиров аврал, и высаживал их в ялы для тренировки. Ялы, мол, оснащены педальным приводом (на случай отказа двигателя) и, чтобы пассажиры запомнили круиз, их спускали в ялы и заставляли какое-то время давить на педали, кружа вокруг судна. Ну, это, конечно, только в круизах, а не в спецрейсах, типа нашего.

Посёлок на берегу носил название «Белушья Губа». Здесь располагались воинские подразделения, обеспечивающие проведение испытаний, противовоздушную оборону, связь и жизнеобеспечение военнослужащих и их семей. На пирсе мы предъявили командировочные удостоверения встречающему офицеру, и нас проводили в штаб.

Перед тем как войти в здание, сопровождающий нас поставил ногу на край чана с водой и какой-то шваброй смыл гряз с подошв своих ботинок. Мы проделали то же, а затем вошли в здание.

Здесь у нас подробно проверили документы, указали номер части 77510Д, в которой мы будем нести службу, проинструктировали о режиме и попросили расписаться в нескольких бумагах. Начальник отдела кадров в звании капитана 3го ранга напутствовал нас:

– Вы оказались на Новой Земле благодаря мне. Это я отобрал ваши личные дела. Надеюсь, служба здесь вам понравится. Кстати, здесь год службы приравнивается к двум годам службы на Большой Земле.

– А по какой специальности мы будем служить? – наш вопрос.

– Служить вы будете по гражданской специальности, какую получили в институте, то есть, здесь нужны ваши знания по автоматике и телемеханике.

Затем нас осведомили, что нас обмундируют не сразу, а будут шить форменную одежду в местном ателье. После этого сообщили, что начальник гарнизона (в/ч 77510) вице-адмирал Збрицкий Евгений Павлович. Командир НИЧ (в/ч 77510Д) капитан 1 ранга Цаллагов Пантелей Константинович. В завершение дали провожатого, который должен нас отвести в гостиницу и в КЭЧ, где нам нужно получить спецпошивы, плащи, ботинки, фуражки и всю фурнитуру, перчатки, что позволит нам выглядеть вполне по уставу. Провожатый сказал, что сначала мы зайдем в гостиницу, где оставим свой багаж, а затем пойдём в КЭЧ. Вышли из штаба и по дамбе через озеро пошли в гостиницу-общежитие офицеров холостяков.

Гостиница представляла собой двухэтажное каменное здание, окрашенное какой-то оранжево-жёлтой краской. У двери снаружи, так же как у входа в штаб, стояла ёмкость с водой. Ёмкость – это обрезанная на две трети сверху стальная столитровая бочка. В ней плавала швабра, состоящая из деревянного черенка с прикрученной к нему с одной стороны резиновой мочалкой, состоящей из множества тонких резиновых жил длиной сантиметров двадцать пять. Как я помнил, такие нити в детстве мы использовали для привода винтов резиномоторных моделей самолётов. Впоследствии выяснилось, что такие швабры состояли из резиновых жгутов, помещённых в нитяной чулок. Чтобы сделать швабру, нити чулка разрезали вдоль жгута. Целевое назначение таких жгутов – это использование в качестве амортизаторов для подвески электронной аппаратуры в сооружениях. Такой распушённый резиновый жгут, скорее, несколько жгутов, прикрученных к деревянной ручке, и образовывали швабру.

Сопровождающий взял в руки черенок этой швабры, поставил ногу на край обрезанной бочки и стал обмывать подошвы своих сапог водой из бочки. По его примеру мы также обмыли подошвы своих ботинок. Как пояснил сопровождающий, такой порядок был введён ещё во время проведения воздушных испытаний и сохранился до этих дней, хотя радиоактивного загрязнения не наблюдается.

Вновь прибывших молодых офицеров распределили по комнатам. Меня поселили в двухкомнатном номере на первом этаже (как войдёшь в коридор – сразу дверь слева). Первая комната – проходная. Из этой комнаты направо – дверь во вторую комнату. В неё-то и поселили меня. Эта комната была с двумя кроватями, с большим столом и стульями. Мне указали кровать слева. Окно выходило на улицу с дорогой, идущей вдоль всего посёлка. В этой комнате уже проживал лейтенант Алексей К., выпускник Вольского училища тыла.

Распределив нас, вновь прибывших, по комнатам в гостинице, провожатый объявил, что мы пойдем в КЭЧ. На складе мичман-сверхсрочник выдал нам чёрные спецпошивы (ватные телогрейки с воротником из искусственного меха), чёрные прорезиненные плащи (видимо залежались на складе, так как по новому положению уже предусматривались плащи из ткани «болонья»), ботинки, нательные рубахи с пристёгивающимися воротниками (это чтобы не подшивать подворотнички – офицеры сказали, что эта рубаха не используется уже с послевоенных времен, но её можно использовать как ткань для подворотничков), коричневые шерстяные перчатки, белую ткань для подворотничков, погоны с одной чёрной полосой, маленькие золотистые звёздочки, молоточки, как признак инженеров, чёрные фуражки и белые чехлы на них, серебряные военно-морские кокарды-крабы. Наши чёрные брюки соответствовали форме ВМФ, и мы могли некоторое время, не нарушая устава, носить эту смешанную гражданско-военноморскую одежду. Полное обмундирование процедура небыстрая: нас должны обмерить и сшить брюки, тужурки, кители, шинели. Это со временем проделает ателье службы тыла. Мы прикрепили звёздочки и молоточки к погонам, крабов на фуражки, погоны к спецпошивам и, надев спецпошивы и фуражки, пошли осматривать посёлок. Теперь мы выглядели морскими офицерами – четыре выпускника технических вузов, распределенные в Научно-Испытательную Часть (НИЧ) Новоземельского полигона.

После посещения АХО офицер проводил нас в НИЧ. Прошли КПП, а затем мыли обувь у двери в штаб части. В штабе опять провели к особистам. Особисты нас инструктировали и повторно взяли с нас расписки о неразглашении места службы, погоды, атмосферных явлений, растительного и животного мира. Опять нам сообщили о наличии запрета на фотографирование и зарисовки, а также объявили о действии на Новой Земле «сухого закона». Нас сфотографировали на удостоверения и на пропуска. Фотографии сделали быстро и тут же изготовили пропуска. Мичман поставил печати в пропусках, мы за них расписались, после чего этот же мичман заверил в книге наши подписи. Его резолюция выглядела так: «Верно и дальше шла его фамилия».