Василий Игнатьев - «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья

Первая жатвенная машина была «лобогрейка». Она только скашивала растение и складывала ряды на одёр машины, с которого «учинённый брат» сбрасывал скошение на землю граблями. За машиной шли сноповязалки, чаще всего женщины. Труд их оплачивался или подённо, или по три рубля с десятины. Позднее появились «сноповязалки» системы Мак-Кормик, причём количество рабочих рук ещё больше сократилось, хотя на первых порах долго не могли настроить у машины аппарат вязания, и приходилось снова перевязывать снопы.

Машина освободила «крепкого» мужика от зависимости от излишних рабочих рук, позволила ему ещё больше «осваивать» земли у башкиров, и наши «крепкие» мужички двинулись в поход на «целину» с удвоенной энергией. а прочим пока что оставалось только наблюдать за их успехами.

6/VI – [19]63 г. 5 ч[асов] утра.

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 711. Л. 666–674.

[1961 г. ]

Обедневшие частично рассасывались в своём селе: уходили в работники по договору на год или на несколько месяцев; частично уходили (в меньшем количестве) на сторону, например, «в казаки» – в работники к уральским казакам. Некоторое количество обедневших работали подённо, были подёнщиками. Контракты на постоянную работу обыкновенно заключались до Покрова. В договоре обычно указывалась двойная работа: деньгами, скажем, сорок рублей в год, и натурой: осминник пшеницы с любого края. В подённую работу входили: уборка сена, уборка хлеба (жатва, обмолот). Подённая работа оплачивалась в зависимости от создавшейся конъюнктуры: какой урожай, условия работы (срочность, состояние, например, если нужно срочно убрать, как говорят, подпирает – значит – можно запросить дороже).

Примерные цены были: для мужчин – 35–40 коп., для женщин – 30–35 коп., для подростков – 25–30 коп. при трёхразовом питании. Летом на жатве хлебов часто приезжали из соседних деревень татары со всеми своими семействами. Они заключали договор, примерно такой: жать пшеницу по 8 рублей за десятину и дополнительно обусловливали «карапчить» барона и столько-то чаю и сахару.

Некоторые крестьяне, помимо своих сельских работ на земле, применяли дополнительные, сезонные работы; например, ездили на уборку сена к Уфалею (примерно за 150 вёрст), ямщиками. Например, был мужичок – Терентий Яковлевич – он «ямщичил»: возил учащихся на каникулы и с каникул в Каменский завод по таксе: пять рублей деньгами и полпуда или пуд овса. За год он так делал до шести рейсов. Женщины прирабатывали на случайных работах по кулинарии, стирке белья.

Обычный же распорядок работ у мужчин был таков: весна, лето, осень – усиленная физическая работа, а зимой отдых, так как не принято было заниматься какими-либо дополнительными ремёслами.

ГАПК. Ф. р-923. Оп. 1. Д. 711. Л. 36 об.-37 об.

Находится только в «пермской коллекции» воспоминаний автора. В «свердловской коллекции» отсутствует.

[1965 г. ]

Поскотина.

В Зауралье сёла и деревни огораживались плетнями и пряслом, а загороженное пространство называлось поскотиной. На дорогах устанавливались ворота. Вся линия изгороди по небольшим участкам распределялась между населением. За каждый участок отвечал прикреплённый к нему житель села. В его обязанность входило следить за исправностью изгороди, ремонтировать или делать новую, если она обветшала.

Тракт.

Вся трасса тракта делилась на мелкие участки, которые распределялись между жителями прилегающих к нему сёл и деревень. В обязанность приписанных к этим участкам людей входило: устраивать по бокам дороги канавы для стока воды, очищать их от травы, укреплять дорогу насыпью песка – гравия. Часто можно было наблюдать такую картину: тракт походил на шахматную доску, потому что обработаны были только отдельные участки. К приезду губернатора тракт приводили в порядок.

Пожарный постой.

Было установлено дежурство в пожарном, громко выражаясь, депо. На дежурство нужно было представлять лошадь с упряжкой и человека. В пожарном депо числились: пожарная машина и бочка, в которой должна быть вода. В страду, когда спешно нужно управляться в поле, внимание к пожарному делу ослабевало, так что вся организация становилась фиктивной: случись что-либо, то и обнаружится, что или машина не действует, или дежурит какая-либо беспомощная Дунька, или лошадёнка такая измотанная: что чуть волочит ноги.

Караулы.

Ночью летом на колокольне был дежурный на случай пожаров. Для того, чтобы все знали, что он бодрствует, он время от времени звонил в один из маленьких колоколов. Было замечено, что как только гасили огонь в нашем доме, дежурный давал звонок.

Кроме этого были дежурные, которые ходили по улице с колотушкой. Эта колотушка передавалась по очереди. Ночью по селу разносилось постукиванье колотушек по улицам. Н. В. Гоголь прекрасно описал украинскую ночь, но летняя ночь – где она не хороша, когда жар спадает, воздух становится прохладным и чистым, тишину нарушают только сторожевые псы да дробь колотушек и позваниване на колокольне. А если ещё выпадет луна и осветит белоснежную церковь, то разве эта красота хуже украинской? С вечера иногда долго ещё где-нибудь наигрывает гармонь. Пыль ночью осела на дороги, которые погрузились в тишину, замерли, только «спасители Рима» иногда ещё на них не то спят, не то бодрствуют, переговариваясь между собой и зашумят, если их побеспокоит какая-либо запоздалая телега.

Проруби.

Как-то само собой установилось, что этим делом занимался кто-либо ежегодно: избирали его или нет. Прорубей на реке устанавливалось несколько по водопоям. Обычно делались три проруби: для черпания питьевой воды для людей, длинная – для водопоя скота и круглая – для полоскания белья, около которой устраивалась защита от ветра из берёзовых сучьев, прикрытых соломой и снегом. Работа «пролубного» оплачивалась натурой: он время от времен ходил по своим подопечным домам и собирал калачи.

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 711. Л. 428–430 об.

[1961 г. ]

Не у всех деревенских девочек, конечно, она складывалась одинаково: классовая дифференциация отразилась и на их судьбе. Кроме того, в конце 19 в[ека] и в начале 20 в[ека] в деревне происходила такая стремительная перестройка быта, что примерно за тридцать лет в нём произошли разительные перемены. Настоящий очерк рассчитан, во-первых, на описание того уклада деревенской жизни, который был за 10–15 лет до конца 19 века, и на описание тех общих черт быта, которые характерны были для всей массы крестьянства, во-вторых.