Наталия Калныш - Уроки итальянского

Вопрос Марии относился скорее к разряду риторических, вряд ли ее интересовало точное количество претенденток на экзему в портовом кабаке. Я промолчала.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать шесть. Мария, как тут с работой вообще?

– Смотря с какой. Какая-нибудь черная и дешевая рано или поздно подвернется. С той, что почище, – туговато. Ты – ГОВОРЯЩАЯ?

– В смысле?

– Говоришь по-итальянски?

– Училась по самоучителю немного, – с сильным сомнением в своих лингвистических талантах произнесла я.

– Если ты «немая», то нормально устроиться вряд ли удастся. Тебе Монтаз ничего не предлагал?

– Нет, ничего. А что, он мог бы с работой помочь? – призрак надежды замаячил перед глазами.

Мария потерла переносицу:

– Как тебе сказать. Вообще-то мог бы. Только не знаю, подойдет ли тебе такая работенка. Он тебя у вокзала подобрал?

Мне не понравилось слово «подобрал». Я что, дворняжка какая-то?!

– Да, мы встретились на Пьяцца Гарибальди.

– Монтаз девочек оттуда часто приводит. Добрый он, Монтазик наш, – оскалилась Мария.

– А чем же он занимается?

– Он – художник. А зарабатывает тем, что делает татуировки. Между прочим, очень красиво у него это дело получается. Может и тебе сделать бабочку на попе, если попросишь. Друзья у него, правда, несколько иного профиля. К ним он девочек пристраивает. Только по желанию, ты не думай!

«Не так уж сильно, наверное, Надежда ошибалась», – мелькнуло у меня в голове.

– Мы, когда шли сюда, встретили каких-то мужчин в подворотне, – припомнила я.

– Дружки его, наверное.

– И что это за люди?

– Марокканцы. Наши девочки на них работают.

На языке у меня крутился наивный вопрос, от которого я не смогла удержаться:

– Где работают?

– На «страде», – произнесла Мария, делая ударение в слове «страда», на первом слоге.

Мне не хотелось выглядеть полной идиоткой, – и я понимающе кивнула. Страда, страда… Знакомое словечко. И тут я вспомнила: «la strada» – это же «улица» по-итальянски. Ура! Не пропали даром занятия с самоучителем. И что же могут делать наши девочки на улице для марокканцев? Сомневаюсь, что род их занятий состоял в торговле беляшами или лотерейными билетами.

– Если хочешь знать, то друзья Монтаза еще не всяких девочек берут.

Хм. Подумать только! Я съехидничала:

– Да Вы что! Можно еще и кастинг на путану не пройти?

– Конечно, – на полном серьезе ответила женщина, – я им уже точно не подойду.

В чем-то Мария была права, образ ночной неаполитанской бабочки как-то мало вязался с ее, мягко говоря, аскетичной внешностью.

– Так, может, я тоже не подойду, – попыталась я пошутить.

– Ты подойдешь, – заверила меня Мария, – арабам такие нравятся.

Поворот нашего разговора меня слегка встревожил. Одно дело, когда в газетах читаешь про тружениц полового фронта, или чисто гипотетически фантазируешь о подобном с подругами на кухне. А тут тебе наклевывается вполне реальная возможность освоить древнейшую профессию. Когда я собиралась в Италию, то как-то и не рассчитывала, что передо мной откроются столь радужные перспективы. Надо же – такой шанс судьба подбрасывает! По окончанию университета светила биологии из меня не получилось, может, именно на итальянской страде обретет свое истинное призвание неизвестный зоолог? Убеждаться в этой гипотезе желания не возникало. Я решила, что карьера проститутки может и подождать.

– Спокойной ночи, Мария.

– Спокойной ночи.

Я свила себе кокон из одеяла и моментально провалилась в сон так, будто кто-то выдернул шнур от меня из розетки. Снился плотный, густой туман, застилающий горизонт, и корабль, который покидали толстые крысы в платочках из полиэтиленовых пакетиков. Меня очень тревожила судьба корабля, тем более что в одной из кают находилась я. В моей каюте горела в пузатом стаканчике розовая свеча. Я смотрела на маленькое пламя и знала: до тех пор, пока свечка эта горит, корабль не утонет.

Сон прервался стуком в дверь. Слышались женские голоса:

– Фила!!! Это мы!

Скрипнула кровать – поднялась Мария:

– Не шумите! Сейчас открою!

Мне не хотелось привлекать к себе лишнего внимания и знакомиться с прибывшими женщинами. Я сделала вид, что сплю. Женщин, судя по голосам, было двое. Причем, одна из них находилась в состоянии алкогольного опьянения. Именно она обнаружила меня на кровати, и, дыхнув в лицо спиртовыми испарениями, громко прошептала:

– Что это?

– Новенькая. Монтаз привел, – ответила Мария, – Оля, отойди от нее, видишь – уснул человек.

– Молодая, – констатировала Оля, – Анвару отдаст, или себе оставит?

Другой голос прыснул:

– Ага! Людка ему оставит!

– Таня, глянь-ка: девка ничего, жалко ее арабам отдавать. Пусть Гвидо ее возьмет, у него условия получше будут.

По позвоночнику промчалось стадо муравьев с холодными лапками. Как это возможно, чтобы мной распоряжались, будто я пакет молока?! Возьмут – отдадут. Мое мнение, похоже, вообще никого не интересует. Не знаю, кто такие Гвидо и Анвар, но знакомится с ними совсем не хотелось. По-моему, выбирать между арабской или итальянской панелью – то же самое, что размышлять: из чего лучше застрелиться – маузера или браунинга? Надо срочно покидать эту нору. Скорее бы утро.

– Наташ, ты спишь? – затормошила меня Мария.

Я разлепила глаза:

– Чего Вам?

– Тут девчонки пришли, Оля и Таня. Познакомься.

Делать нечего – знакомлюсь. «Девчонки» были в возрасте расцвета второй молодости. Татьяна – довольно высокая шатенка с широкими скулами, Ольга – гидроперитовая блондинка в золотых конопушках и носом-картошечкой. Вроде бы родные лица, какими заселена любая наша деревня, но было в них уже что-то чужое. Оно проскальзывало сквозь холодный взгляд, цепляющийся как верблюжья колючка. Видимо, за время проживания за границей в моих соотечественницах произошла какая-то мутация, следствием которой стали настороженность и недоверие.

– Ты уже договорилась с Монтазом о работе? – спросила Таня.

– Нет, ни о какой работе мы не говорили. Он помог мне с ночлегом и все.

– Значит, завтра побеседуете. Только я на твоем месте с ним бы не связывалась, – заключила Ольга.

– Почему?

– Он дружит со скользкими парнями. Давай уж лучше мы тебя пристроим. Паспорт свой еще не посеяла?

Дался всем мой паспорт! И с какой такой радости этот «дубликат бесценного груза» не дает покоя моим новым знакомым?

– Не посеяла. Он со мной.

– Вот и отлично. Мы с Таней можем тебя с человеком одним познакомить, если хочешь, – подсела ближе Оля.

– Что за человек?

– Итальянец. Гвидо зовут. Девочки «наши» на него работают. В доме, под крышей, в чистоте, а не то, что у дружков Монтаза – на улице в любую погоду.