Наталия Меркурьева - По волнам моей памяти

С нами, кроме учителя, ходил в поход папа Иры Беляевой. Мы сначала ехали на электричке около часа до станции Пулозеро, потом шли по лесу. Остановились, разбили палатку, развели костер. Пекли картошку, кашу варили. Ночью мы почти не спали, холодно было. На следующий день вернулись домой. После этого похода я спала дома сутки и даже не проснулась, когда приехала к нам в гости бабушка Лариса из Ленинграда. И, только выспавшись, поздоровалась с ней. Бабушка привезла мне в подарок высокие синие резиновые сапоги. Тогда цветные резиновые сапоги входили в моду. Потом я пошла на вечер в школу, у нас устраивали такие тематические вечера с танцами. На вечере у меня начала подниматься температура и я после этого похода заболела. В походе я в очередной раз влюбилась. На этот раз предметом влюбленности стал Саша Василькин. Кстати, он заболел еще в походе, мы с Леной его опекали. В Мурманске мы часто катались на лыжах. Зимой физкультура у нас проходила в Долине Уюта. Возвращаясь, накатавшись с гор (сопок), мы пили холодную воду из колонки, расположенной по пути нашего следования. Зимы в Мурманске были умеренные, морозные в меру.

В девятом классе у нас классной руководительницей была Регина Мартыновна, она же преподавала математику. В этом году вышел в прокат фильм «Доживем до понедельника», и мы всем классом ходили его смотреть. Нашу Регину мы сравнивали с учительницей словесности. Фильм этот всем очень понравился. «Человеку необходимо состояние влюбленности" и не важно, отвечает ли предмет влюбленности взаимностью – в моей жизни это было истинно так. В девятом классе я сидела за одной партой с Сашей Василькиным. Мы с ним очень подружились, рассказывали друг фильмы и вообще болтали много. Он посмотрел тогда картину «Анжелика – маркиза ангелов», пересказывал мне. Я ему подсказывала на уроках, когда его к доске вызывали. а он чего-то не знал. Дома у него музицировали. Он играл на фортепиано в школьном оркестре. Когда я потеряла в автобусе комсомольский билет, Саша ходил со мной в милицию и в бюро находок. Билет не нашелся. Мне объявили строгий выговор с занесением в личное дело. Я очень переживала, друзья мне сочувствовали, были рядом. В Сашу я влюбилась еще в том зимнем походе. Мне казалось, что и он увлечен мною. Но все разрешилось. когда Вова Кудреватых, с которым Саша тогда дружил, пригласил нас на день рождения. Вове нравилась Лена, моя подруга, поэтому он и пригласил нас. И вдруг неожиданно для меня Саша пришел с Ирой Лизогуб из 9-а, а мы учились в 9-в. Не помню, как прошел этот день, но на следующий (в понедельник) я в школу не пошла. Я не могла себе представить, как снова сяду за одну парту с этим предателем. Я мечтала про себя. что я не буду кушать и умру от тоски и от голода, и тогда он пожалеет о своем поступке. Мама ушла на работу, Петя в школу, а я одела мамин темный халатик, в нем я себе казалась особенно худенькой и бледной, и легла умирать. После школы ко мне пришла сначала Лена, потом почему-то приехал Вовка Исаченко. А ко мне домой из школы нужно было ехать на автобусе. Они мне доложили, что Санька ничуть не подозревает о моих страданиях. Вовка, а он был нашим школьным Высоцким, пел под гитару его песни хриплым голосом, пришел к нам учиться только в 9-ом классе из другой школы. В него влюбились сразу две мои подруги – Лена и Алла. Так вот этот Вовка предложил мне дружбу, чтобы я не страдала по Саше. Я, конечно, отказалась, он был не в моем вкусе, да и подругам я не стала бы подножку ставить. Но после разговора с ним, а особенно после того, что он сказал мне, что на вопрос к Саше,

– Нравится ли тебе Наташка?

Он ребятам ответил, что просто играет, я рассердилась не на шутку. Когда на следующий день я пришла в школу, то сразу же пересела к Лене. Регина Мартыновна велела мне сесть на свое место, на что я упрямо отказалась. Сашка сидел с видом ничего непонимающего. Урок немного задержался, но учительница, видя мою решительность не отступать от принятого решения, уступила. И после этого моя любовь улетучилась. Я уже смотрела на него совсем другими глазами, и когда он, стоя у доски просил глазами помощи, я просто отворачивалась от него.

В десятом классе у меня серьезных увлечений не было. Помню я влюбилась в восьмиклассника, брата нашей учительницы по литературе, Сашу Надворного. Это был очень артистичный мальчик. Мы с ним как то раз даже погуляли после вечера. Шел снег крупными хлопьями, мы о чем-то разговаривали, в голове звучала модная тогда «Восточная песня» Ободзинского. Но он был увлечен девочкой из своего класса. А мне нравился польский актер Даниэль Ольбрыхский, этот мальчик внешне был на него похож кудрявой головой и близко поставленными глазами. А летом в Луге еще один молодой человек напоминал мне этого же актера. Леонид пришел из армии и встречался с девушкой, на которой позднее женился. А мы с подружкой преследовали его на велосипедах. И я даже решилась один раз на танцах его пригласить. но он отнесся к этому несерьезно, спросил,

– Сколько тебе лет, девочка?

Я сказала,

– восемнадцать.

Но он не поверил. Я была тогда влюблена не в конкретного человека, а в образ, и искала похожего.

Мы готовились к выпускному в школе. Мама мне сшила платье из парчи салатного цвета. Тогда в моде были короткие платья. Утром мы заняли очередь в парикмахерскую и мне и подружкам сделали модные взрослые прически с начесом. Лена потом свою прическу расчесала, а я только немного пригладила. Нам вручили торжественно удостоверения об окончании школы, родители присутствовали, потом концерт, угощение. танцы, все как у всех. А потом мы пошли гулять, Саша Василькин вызвался меня проводить, мы шли пешком к моему дому, ночи в это время в Мурманске нет, светло, посидели у Семеновского озера. Когда я дома посмотрела из окна, Саша еще стоял там на пригорке и смотрел на мое окно. Через день мы уезжали в Ленинград с Леной. Я решила поступать в Ленинградский институт Водного транспорта (ЛИВТ) на экономический факультет, а она в Медицинский институт. Саша пришел нас проводить, когда поезд уже отправлялся, он стоял на перроне за окном вагона, Лена сказала мне :

– Ну теперь можно тебе сказать, Наташка, ты ему нравишься.

Тогда я ответила :

– Ну, поезд уже ушел, – и помахала ему из окна рукой. Не знала я тогда, что через несколько лет буду провожать его на этом же вокзале в Москву (откуда они улетали в рейс в Африку), и горько плакать.

В эти же годы мою судьбу пересекла еще одна любовь. Юра, мой двоюродный брат, как то приехал в Лугу на зимние каникулы к бабушке. Он учился тогда в девятом классе. У бабушки на каникулах были Володя, сын тети Али, тоже мой двоюродный брат, Петя и я. Юра тогда очень оригинальничал. Он играл несколько аккордов на гитаре, рассказывал, что собирается поступать в семинарию на священника. Вечерами мы подолгу беседовали в комнате, где мальчики спали, потом я уходила. Мне нравился мой старший брат, а он относился к нам снисходительно, как к малолетним, хотя старше был Володю на год, а меня на два года. Потом Юра приехал в Лугу летом, когда поступил в военное мореходное училище, приехал в форме. Но весь отпуск провел больше с Петей, чем со мной. Я тогда на велосипеде целыми днями проводила со своими подругами и мдадшими мальчишками Сашей Волоковых и Лешей Шмелевым. Мы ездили купаться, в лес, вечерами смотрели через забор на танцы, которые были в Луге во дворе католического собора (тогда не действующего). Юра с Петей поселились в комнате на чердаке, и проводили время в беседах. Помню только, что бабушка сварила пиво, очень вкусное, и перед обедом нас угостила. Мне от него стало так смешно, что я хохотала и не могла успокоиться, Юра улыбался. А потом, когда мы его провожали на вокзале, я его поцеловала в щечку. И вот, вдруг, когда я еще училась в десятом классе, мне пришло от него письмо с объяснением в любви и чуть ли не с предложением руки и сердца. Я прочитала это письмо маме.