Борис Алексин - Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том II

Конечно, после этого он получил довольно приличную по тому времени квартиру, состоявшую из двух больших смежных комнат, летней кухни и большой веранды, почти в самом центре Армавира. Как раз в это время к Сердеевым пришло известие о трагедии, происшедшей в семье Бориса Алешкина, об исключении его из партии и о разрешении, полученном им на выезд с Дальнего Востока.

Дмитрий Яковлевич и Людмила Петровна решили оказать помощь родственникам и пригласили их к себе.

Дорога до Москвы, а затем и до Армавира у семьи Алешкиных прошла без каких-либо приключений, и на 11-й день после выезда из Владивостока, ясным мартовским утром, они, встреченные Людмилой и Дмитрием Сердеевыми, выгружались на станции Армавир.

Все приехавшие: и Алешкины, и Акулина Георгиевна, на юге оказались впервые. Их удивила по-летнему теплая погода, обилие зелени на улицах города, уже распустившиеся листья на деревьях и какой-то особенный прозрачный воздух. Вместе с тем было непривычно и то, что отсутствовал запах и шум моря, к которому привыкли приморцы, кроме того, не было того городского шума, который их постоянно окружал во Владивостоке. Армавир 1934 года был городок провинциальный и тихий.

Первое время решили поселиться в квартире Сердеевых, с тем чтобы через некоторое время купить отдельный дом, пригодный для жилья обоих семей. В те годы в Армавире это было сделать не очень трудно.

Допущенные прежними руководителями Северо-Кавказского крайкома и крайисполкома ошибки и прямые нарушения указаний ЦК ВКП(б) в развитии сельского хозяйства привели к ответной реакции среди кубанских казаков и прочего населения станиц, к саботажу, срыву посевных кампаний, а это вызвало далеко не всегда оправданные репрессии. В 1932–1933 гг. на благодатной Кубанской земле возник голод, который по своей тяжести мог сравниться разве что только с голодом Поволжья 1920–1921 годов.

Все, имеющие возможность бежать из края, бежали. Тенденция к бегству охватила не только сельское, но и часть городского населения.

Правда, к весне 1934 года усилиями ЦК, коммунистов края и наиболее сознательной части населения положение удалось выправить и дальнейшее развитие голода прекратить.

Кроме того, были исправлены допущенные искривления линии партии по отношению к кубанскому казачеству, в крае началось усиленное строительство совхозов, для размещения которых были использованы пустовавшие со времен Гражданской войны так называемые удельные земли, т. е. земли, принадлежавшие лицам царской фамилии и помещикам.

Во время Гражданской войны хозяйственные постройки, имевшиеся на этих землях, были сожжены и разрушены, сельхозинвентарь растащен и частично уничтожен, а освоить огромные земельные массивы население окружающих станиц оказалось не в состоянии.

Так и зарастали они бурьяном, превращаясь в широкую, гладкую, без конца и края степь.

Советское государство нуждалось в хлебе, нуждалось в плодородной земле, поэтому и было принято решение о скорейшем строительстве совхозов в Северо-Кавказском крае…

Очень скоро стало ясно, что приобретение дома Алешкиным и Сердеевым не под силу.

Людмила Петровна, как это с ней бывало и потом, рассчитывала для покупки дома воспользоваться средствами, имевшимися у Алешкиных, но у тех денег оказалось не так много, чтобы было можно приобрести подходящее здание, а покупать какую-нибудь развалюху не имело смысла. Да, кроме того, деньги, привезенные с собою Алешкиными, таяли со сказочной быстротой.

Со снабжением в Армавире, как и в других городах Северо-Кавказского края, все еще было плохо. Для ответственных работников, вроде Дмитрия Яковлевича имелись особые распределители, где по специальным книжкам, по твердым государственным ценам выдавался приличный паек. Кое-что получала на свою и-тэ-эровскую книжку и Мила, но на семью в 8 человек этого, кончено, не хватало. Приходилось пользоваться услугами рынка. На нем уже можно было купить почти все, но цены были выше государственных в пять-десять раз.

Не прошло и месяца, как Борис и Катя поняли, что дальнейшее существование на средства, привезенные с Дальнего Востока, может кончиться катастрофой. Посоветовавшись, они решили, что хотя бы Борис должен поступить на какую-нибудь работу.

При отъезде с Дальнего Востока, по совету председателя комиссии по чистке, Борис Алешкин в Приморском обкоме ВКП(б) получил справку. В ней было сказано, что исключенный первичной комиссией по чистке из рядов ВКП(б) в августе 1933 года Алешкин Б. Я., решением апелляционной комиссии Приморского обкома 14 марта 1934 г. восстановлен в правах члена ВКП(б), и что его партийный билет, а также учетная карточка ему будут высланы по новому месту жительства.

Конечно, самым разумным в действиях Алешкина было бы отложить поездку, дождаться получения партийного билета и лишь после этого выехать. Но ждать он не мог, так как у него уже были на руках билеты на поезд для всей семьи.

Торопливость его отъезда с Дальнего Востока объясняется и тем, что он опасался, как бы руководство обкома, возвращая ему документы, не запротестовало против его выезда с Дальнего Востока. Оставаться во Владивостоке после такого сильного и, главное, несправедливого, с его точки зрения, удара ему не хотелось… Приехав в Армавир, Борис показал эту бумажку Сердееву, и тот так же, как и горвоенком, где Алешкин становился на воинский учет, посчитал его членом партии. Однако время шло, а обещанные Приморским обкомом документы в Армавирский горком не поступали, и если до сих пор Борис не поступал на работу, рассчитывая, что после получения документов горком предложит ему какую-нибудь более или менее солидную должность, то когда получение документов так задержалось, а работать стало необходимо, он попросил Дмитрия Сердеева помочь ему с устройством на любую, хотя бы и самую рядовую службу. Как мы уже говорили, правительство СССР и ЦК ВКП(б) приняли решение о скорейшем строительстве совхозов в Северо-Кавказском крае.

Для этой цели создали специальную контору «Зернострой». Контора эта руководила деятельностью нескольких строительных управлений, которые почти одновременно начали строительство необходимых помещений для центральных усадеб и участков 9 или 10 совхозов, на землях, отведенных для них в ряде мест края. По существу, это были первые крупные государственные сельские хозяйства в СССР. Они становились хозяевами огромных, по тогдашним масштабам, посевных площадей, измеряемых тысячами и даже десятками тысяч гектаров. Именно эта организация строила первые здания совхозов «Гигант», «Новопокровский», «Песчанокопский» и других. Правда, строительство ограничивалось сооружениями самых примитивных построек: для конторы, хранения сельхозинвентаря и машин, содержания скота, складов для посевного материала и минимально необходимого жилья. Но по тому времени это было довольно масштабным строительством.