Борис Алексин - Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том II

Афанасьев был в менее радостном настроении, но и он был веселее, чем днем. Марина, так звали буфетчицу, обещала на следующий вечер прийти с двумя подругами, из которых одна, «она в этом уверена», непременно понравится Васе – так звали Афанасьева.

– Ищите третьего, что б веселее было.

Оба приятеля, явившись домой, разбудили уже спавшего Бориса и стали настойчиво его уговаривать, чтобы он принял участие в завтрашней вечерней пирушке. Чтобы отвязаться от них, он согласился.

Оба приятеля спели хором: «Красотки, красотки кабаре» и тоже улеглись спать. Их теперешний дом, или квартира, была снята Березовским в свой первый приезд, как временное пристанище для всех «зерностроевцев», вынужденных какое-то время находиться без жилья. Это была большая, темная, изолированная комната бывшей барской квартиры, перешедшей в ведение Коммунхоза. Квартирой владела старая безобразная женщина, которая, сдавая эту комнату неприхотливым, нуждающимся во временном жилье, имела от этого дополнительный доход. На следующее утро ребята получили от Романовского адреса двух маклерш, и приятели отправились к ним. Эти женщины встретили трех незнакомых молодых людей недоверчиво. Первое время они обе категорически отрицали всякую свою причастность к делам найма квартир, но затем, узнав, что их адреса дал Романовский, а также и то, что их труды будут щедро оплачены, стали податливее. Однако они заявили, что в настоящий момент ничего подходящего нет, что они будут искать, и когда что-либо появится, то одна из них сообщит об этом Романовскому.

Они заранее предупредили, что на это потребуется несколько дней. Очевидно, они хотели выгадать время, может быть, для того, чтобы проверить благонадежность новых клиентов и исключить возможность подвоха со стороны милиции, а, может быть, и действительно им нужно было искать подходящие квартиры.

Часа в два дня трое наших знакомых были в стройотделе, где за своим огромным столом, на котором уже красовался массивный чернильный прибор и лежали новенькие счеты, восседал Романовский. Борис познакомил Романовского с Яковлевым и Афанасьевым.

Главный бухгалтер заявил, что Березовский с остальными сотрудниками, Погудиным, следующим для сдачи дел, и вместе со всем имуществом конторы выедут через два дня и, таким образом, будут здесь не ранее понедельника. Следовательно, всем им пока делать нечего и нужно целиком отдаться поискам квартир. Затем он передал Борису счета на купленные канцтовары и попросил новый аванс – 100 рублей.

Увидев открывающуюся кассу и Яковлев, и Афанасьев стали причитать, что пребывание в Краснодаре обходится очень дорого и что у них все полученные ранее деньги, подошли к концу. По разрешению Романовского Алешкин выдал и им по 50 рублей.

После этого все пошли обедать. Яковлев забежал в буфет, чтобы предупредить Марину о предстоящей вечерней встрече.

Сытно пообедав и сопроводив кушанья довольно обильным возлиянием, Романовский пошел домой, а три друга вышли в один из многочисленных скверов и уселись на лавочку, чтобы проветриться.

Делать было нечего, и Борис спросил о том, как же они проведут вечер. Яковлев и Афанасьев переглянулись, а затем последний сказал:

– А ты что же, забыл? Посидим в ресторане, закусим, выпьем, а потом пойдем погуляем. Туда подойдет наша новая знакомая, может быть, и подруг приведет.

Борис заметил:

– Ну, это скучно! Давайте лучше пойдем в оперетту, видите, вон афиша! Сегодня в горсаду в летнем театре «Сильва» идет, пойдем, купим билеты, пригласите и своих знакомых… А?

Ребята заколебались.

– А что, если они не пойдут? – спросил Афанасьев.

– Ну не пойдут, так и шут с ними. Мы и одни можем пойти.

Такое предложение явно не устраивало ни Яковлева, ни Афанасьева, они предпочитали провести время в ресторане, тем не менее, не желая спорить с Борисом, они согласились. Через полчаса купили билеты в 3-й ряд партера. Однако Яковлев, покупавший билеты, купил их на 6 человек. После этого приятели пошли домой, чтобы немного отдохнуть.

Улегшись на кровати, они моментально заснули.

Яковлев вскочил, когда уже было без пятнадцати минут семь, растолкал своих друзей, и кое-как приведя себя в порядок, они отправились в путь.

Оказалось, что их появление было своевременным. Когда ребята поравнялись с рестораном, то с другой стороны улицы к нему уже подходила Марина со своими подругами. Это были молодые миловидные женщины, лет 20-ти-22-х, только уж чересчур раскрашены, как подумал Борис.

Чтобы не мешать входящим и выходящим из ресторана, образовавшаяся группа молодых людей отошла в сквер, расположенный напротив. Яковлев прямо спросил:

– Вот что, девушки, давайте не церемониться. Есть хотите?

– А что? – отозвалась на правах старшей Марина, две другие только вопросительно посмотрели на него.

– А то, что есть билеты на «Сильву». Съездим в горсад, посмотрим оперетту, а потом поужинаем. Ну, как? Идет?

Все женщины радостно воскликнули: «Идет, идет! Это вы замечательно придумали. Так надоело болтаться по ресторанам».

После спектакля, который был просмотрен и прослушан с большим удовольствием, делясь впечатлениями от увиденного, вся компания вернулась в ресторан, где за ужином и просидела до его закрытия.

За ужином было опять много выпито, а Алешкин к этому не привык и потому к концу настолько опьянел, что уже почти не соображал, что он делает. Он потом смутно припоминал, что всей компанией они поздно ночью пришли в какую-то квартиру, где пили что-то еще. Эта добавочная выпивка уже окончательно лишила Бориса способности что-либо сознавать и понимать. Он не помнил когда и как заснул.

Проснулся Борис с тяжелой головой в какой-то незнакомой комнате, а рядом с ним на широкой кровати лежала какая-то женщина. Стараясь скрыть охватившее его смущение, он быстро оделся, ополоснул лицо под стоявшим в углу умывальником и умчался на работу. Его соседка лежала, не шевелясь, отвернувшись к стене, спала или делала вид, что спит.

Борис примчался на работу в «Зернотрест» за час до начала, взял ключи у уборщицы и мрачно уселся за свой стол. Голова его трещала, несмотря на то, что он беспрерывно курил, он никак не мог прийти окончательно в себя.

Его все время мучила мысль, как он провел эту ночь. Просто ли пьяный заснул в чужой постели, или совершил какую-либо грязную и позорную глупость? Воспоминание об этой ночи угнетало его. Ему было мучительно стыдно. Ведь он был женат уже 7 лет, любил свою Катю, и до сих пор ему даже и в голову не приходило иметь близкие отношения с какой-либо другой женщиной. Участвуя во вчерашней гулянке, может быть, глупо, но он полагал, что дело ограничится просто веселым времяпровождением. Если он действительно был близок с той женщиной, которую он увидел в постели и даже не рассмотрел как следует, то случившееся было не только неприятно, но грязно и позорно.