Ирина Матияк - Конебер и доху аз мин

В куклы не играла, хотя владела большой плетеной корзиной, доверху наполненной мамиными немецкими резиновыми пупсами. Умела выбирать занятия строго по интересам. Из-за того, что была очень серьезной, часто ворчала и пыталась навязать окружающим видение того, как следует поступить; дядя Володя дал мне прозвище «Старуха».

Самое близкое по духу стихотворение на тот момент:

«Джеймс Джеймс

Моррисон Мориссон

А попросту маленький Джим

Смотрел за упрямой

Рассеянной мамой

Лучше, чем мама за ним».

А. Милн, перевод С. Маршак

В начале осени мы с мамой и дядей Володей поехали в Павловск. Вдоль дороги, по которой мы куда-то шли, благоухали канавы, заросшие осокой и полные лягушек, над головами кружили гигантские стрекозы. Мыслей ни о чем, кроме впечатлений от прогулки, не было. Прекрасное настроение – обычные радость и любопытство. Никто не объяснил сути происходящего. Оказалось, в деревне Глинки, примыкающей к парку, жили родители отчима. Мне предстояло знакомство с этой семьей.

Путь наш лежал в большой деревянный дом, в котором, кроме бабушки Тони и дедушки Вильгейма, жили еще и дети – Таня, постарше, и Марина, помладше меня. Племянницы. Поздоровались, поели вареной картошки с огурцами.

Потом пришла соседка и сказала: «Какая симпатичная маленькая финночка». Дело в том, что дядя Володя наполовину финн. В Глинках во время войны располагалось их поселение. Стало приятно, что приняли за свою.

Девочки занимались своими делами. Старшая разучивала весь вечер песни «Изгиб гитары желтой», «Перевал» и «Там где текла река», а младшая со мной не разговаривала. Ничего не оставалось делать, кроме как в неловком молчании сидеть и наблюдать. Одно хорошо – безумно понравились песни, произвели просто неизгладимое впечатление. Так как я могла запомнить даже очень большое по объему стихотворение, услышав его всего несколько раз, эти произведения остались в памяти с тех пор и на всю жизнь. «Там где текла река», про человека, мечтавшего о доме, позже стала лейтмотивом состояний особой грусти. Я любила забраться в какой-нибудь угол и плакать, прокручивая ее в голове и вспоминая, как мы шли по дороге со стрекозами.

Буквально через несколько дней после прибытия на малую родину дяди Володи мы большой семейной компанией отправились гулять в павловский парк. К нам присоединились соседи Ручкины. У них было две свои девочки и усыновленный мальчик, ребенок умерших родственников. Все примерно моего возраста. Я отбилась от группы, чтобы взять энергию у деревьев, – так учила мама: обхватить ствол руками, прижаться лбом, просить здоровья. Упустить такую возможность, находясь в лесу, просто недопустимо. Простояв минут десять, услышала громкий смех за спиной. Ребята прокричали: «Да она с приветом». С тех пор они больше никогда не общались со мной, как я ни старалась.

По окончании осмотра достопримечательностей мы с мамой пошли «поискать грибов». На самом деле в магазин «на пяти углах», что на выходе с другой стороны парка. Купили двести граммов вареной колбасы. Сели на лежащее дерево. Я ела докторскую колбасу без хлеба прямо из бумаги. Тогда дядя Володя проходил период вегетарианства. Запрещал есть мясное, рассказывал про грязь, бумагу и крысиные хвосты на заводах. Все эти истории на тот момент абсолютно не смущали. Было безумно вкусно. Возвращаясь обратно, мы наткнулись на пень, обросший опятами. Вот это сюрприз! Нарвали целый пакет и побежали дальше, счастливые, обсуждая неожиданную удачу и великолепно сложившееся алиби.

Погостив несколько дней, вернулись домой, в привычную комфортную атмосферу. Люди из Глинок не стали близкими. Но мыслей о том, чтобы никогда не возвращаться туда, не было. Чудесный парк, дворец, скульптуры, беседки, озера, лодки, утки, белки, уединенные лесные массивы и поляны, – все это полюбилось сразу и на всю жизнь.

Я обожала трамвай №29. Он вез от метро Звездная по улице Ленсовета, а затем по Московскому проспекту. Куда дальше – оставалось загадкой. Мы всегда выходили раньше. Маршруты путешествий определялись адресами филиалов завода «Ленинец». Мама там работала экономистом планового отдела. Главную ценность наших нечастых поездок представляли: архитектура сталинского ампира, количество людей и машин и возможность загадать желание, если встретишь попутный транспорт с таким же номером и хлопнешь в ладоши. Вера в магию числа подкреплялась тем, что 29 – день моего рождения.

Именно на этом счастливом трамвае меня с дядей Володей однажды отправили на прослушивание в театральную студию. Первое наше совместное времяпрепровождение.

Приехали – и сразу к пианино. Просили поворачиваться спиной к инструменту и нажимали клавишу. Потом методом эксперимента нужно было угадать, какая из них звучала. После музицирования заставили рассказать стих и станцевать. Заключением получасовой пытки стало: «Девочка способная, пусть приходит». Замечательно! Буду актрисой!

План провалился уже через 2 месяца. При распределении ролей в новогоднем спектакле «Баллада о королевском бутерброде» мне досталось выступление без слов. Превратили в какую-то танцующую снежинку. Гнев, что придворная молочница не я, был настолько сильным, что маме пришлось отвести тщеславного ребенка на другой бесплатный кружок от «Ленинца». Выбор пал на бальные танцы. Это ближе к дому, на станции метро «Электросила», за ДК им. Ильича.

Детская поликлиника – удивительное и немного страшное место. Больше удивительное. Напрягали только осмотры, а сидеть в очереди очень нравилось. Рассматриваешь стены с рисунками – слонами-пожарными, лисами, зайцами, плакаты про зарядку и обливания, бегающих и визжащих детей. Атриумы, полы в синий и желтый квадратик, пеленальные столики для совсем малышей, большие цветы в кадках. Был такой колючий, с красноватыми листьями, кисленькими на вкус, – при всякой возможности тихонечко его подъедала. Вызывал интерес бегающий из кабинета в кабинет таинственный доктор-заведующий. Копия Айболита, но к великому сожалению, никогда не попадала к нему на прием.

У меня сколиоз. Сидим у кабинета, ждем, когда загорится желтая круглая лампа над дверью. Заходим. Здоровенный двухметровый врач осмотрел спину и попросил маму выйти. Приказал лечь на кушетку. Началась процедура. Мне как куренку сворачивали шею, выкручивали спину, давили и мяли. Хруст слышался даже в коридоре. Было не страшно. После – даже приятно и легко. Впоследствии я даже с радостью сама бегала «на массаж».

По окончании курса выяснилось, что результат лечения просто потрясающий, поэтому врач попросил маму принять участие в рекламной лекции в качестве сенсации и доказательства профессионализма и эффективности мануального терапевта. Мама не захотела ехать. А Вовчонок, на удивление, согласился. Добирались долго. Сначала на автобусе, потом на метро, потом пешком. В зале Дворца культуры полно людей, снимают на телекамеры.