Татьяна Забелина - Хроники сталинградского детства

Однажды отец принес с работы молодого кота – Ваську. Он был гладким, по цвету серо-дымчатым, познакомился с новым приютом и со всем семейством. Играя с Васькой, мы чувствовали себя спокойней, особенно когда оставались одни в ожидании старших с работы не зажигая свечей и керосиновой лампы. Родители накопили денег на доски для большого семейного стола и в один из вечеров с соседом Шатиловым папа собрал стол, покрасив его в синий цвет. За ужином постоянно говорилось о скором возвращении бабушки, и для нее в большой комнате около печки была сделана лежанка.

Оставшись как-то одна в июльский день, я увлеклась рисованием на просторном подоконнике, с которого хорошо просматривался весь наш молодой сад.

От саженцев деревьев начали появляться тени, цветы украшали двор, были самыми желанными. И вдруг я во дворе увидела старушку. Мое сердечко тревожно застучало. Она рукой звала меня и показывала на дверь. Я испугалась, большими карими глазами моргаю, смотрю на приближающуюся к двери гостью. Через форточку слышу:

– Я твоя бабушка!

Но следую наказу мамы «чужим не открывать».

В волнении забыла про свои рисунки, все смотрела на старушку, которая прогуливалась по садовым дорожкам. С улицы послышался голос Светланы, бежавшей во двор. Она обняла и поцеловала бабушку. Я заторопилась открыть дверь и выбежала на крыльцо:

– Таточка, а помнишь, мамочка твоя перевязывала мне головку у тети Нади Корнеевой, а у тебя в это время глазки болели.

Я, вспоминая то, о чем она говорила, всплеснула ручонками, бросилась ее обнимать.

– Ты стала большой, как вот это дерево в саду. Пойдем, поставим цветочки в баночку с водой. Светочка, давайте попьем чаю, а затем приготовим праздничный ужин.

Предложение бабушки было принято, и пока она располагала на кушетке свои скромные вещи, мы готовили самовар на заднем дворе. На стол ставили новые граненые бокалы со старинной обгоревшей сахарницей, которую узнала бабушка.

– Это вы на развалинах дома нашли?

– Да, и эти тарелки, вилки, ложки, и эти вот чайные серебряные ложечки, кое-что из мелочи в земле, хламе… – пояснила сестренка.

Мы были все увлечены чаепитием, разговором и не заметили, как пришла мама.

– Мама, это твоя мама вернулась.

Взрослые мамы целовались, обнимались, а их глаза наливались радостными слезами. Все вместе готовили ужин.

В конце августа все собрались на бахчи, а меня с Софьей почему-то не брали. Твердо всем собравшимся я заявила:

– Нет, вы понимаете, я ни разу не видела, как растут арбузы, тыквы! – Заложив руки назад, хожу вокруг взрослых и твержу: – Мне очень хочется увидеть бахчи! Вы это понимаете или нет?!

Все смотрели на меня, собираясь, убеждали не ехать. Мама взглянула и вдруг сказала:

– Быстрей собирайся!

Что я и сделала, взяв с собой матрешку, куклу-варежку, которую сшили для меня Светлана с бабушкой. Софья осталась дома. Дорога была очень интересной и новой для некоторых товарищей, приходилось отдыхать, но все-таки к обеденному часу мы оказались на поле.

– Это такой большой, пребольшой огород! Сколько здесь много арбузов и всего, всего вкусного!.. – кричала я на все поле, восхищаясь увиденным.

Тогда нам, младшим детям, казалось все интересно. Для себя мы открывали мир свободы, любви, честности, дружбы, и в этот голодный год нам бахчи очень помогли. Сентябрь пролетел в хлопотах, подготовке к зиме и уборке бахчевого урожая до первых дождей.

Наступил октябрь. Сталинградский обком ВКП(б) и исполком вынесли решение о проведении месячника помощи семьям военнослужащих и инвалидов. Да и само государство повседневно заботилось о семьях воинов Красной Армии: им выплачивали пенсии, пособия, предоставляли работу, помогали в строительстве жилья, обзаведении хозяйством. Девиз в 1944 году родился такой: «Забота семьям фронтовиков – наше кровное дело!» Большим вниманием окружили матерей, стариков, одиноких инвалидов, детей воинов Красной Армии. В период месячника мобилизовали всех комсомольцев. Только не хватало транспорта… И многие семьи, как и наша, получили помощь за день до ноябрьских праздников, когда моросил холодный дождь.

Первое октябрьское воскресенье выдалось теплым и безветренным. Взрослые готовились к чему-то для меня непонятному. Разговор постоянно шел о приготовлении чего-то нового, вкусного. На заднем дворе отбирались арбузы, чистились от корки, семечек, мякоть бросалась в большую кастрюлю.

– Это будет арбузный суп? – подбегая, спросила я у бабушки.

– Нет, это будет очень, очень сладкое вещество, как мед, называется нардеком или патокой. С оладьями, блинами, кашей – очень вкусно… – рассказывала бабушка, помешивая деревянной, выструганной папой лопаточкой.

Телеграфистки Сталинграда.

Справа в нижнем ряду Е. А. Забелина. 1958

Она рассказывала нам, что родина арбузов – Южная Америка, и эти вкусные плоды хорошо переносят высокую температуру и засуху. В таких условиях плоды наливаются соком, приходят в полную зрелость и делаются сахаристыми и ароматными. А когда патока была готова, нам дали ее попробовать… Вкусная очень, очень!..

Мне постоянно приходилось быть с бабушкой, и чем могла в таком возрасте я помогала ей. Светлана, сделав уроки, включалась в нашу работу по хозяйству. В дождливую погоду в ожидании работающих бабушка учила нас петь русские народные песни:

Занимались с увлечением, разыгрывая забавные кукольные представления, надевая матрешку-варежку на руку. Бабушка учила сестричку вязать просто руками, задевая одну петлю за другой, ведь спиц, крючка не было. У меня в силу возраста не получалось, и мамина мама говорила: «Подрастешь, пальчиками поработаешь, и обязательно получится!» Она проводила с нами занятия по рисованию. Нам со Светланой было очень интересно. Мы открывали для себя мир через ее действия, разговоры, пение, танцы – все было познавательно. Все в доме ее называли бабаней. Старшие сестры Таисия с Софьей купили белые нитки, «десятку». Софья попросила у подруги крючок, начала обвязывать оконные занавески – бабаня подсказала ей рисунок, помогла, когда Таисия начала подзорник вязать к кровати. Взрослые старались к празднику ноябрьскому облагородить жилье. Каждая вещь в доме создавалась хозяйскими руками с любовью и начинала жить своей жизнью, радуя глаз. В конце сентября Тая принесла карту нашей Родины, ее повесили над родительской кроватью вместо ковра. А около окна, выходящего на задний дворик, стоял большой семейный стол, застеленный белой бумагой. Обратная сторона ее была вся изрисована чертежами. Окно с широким подоконником украшал папоротник и белые кружевные занавески, а на маленьком табурете стояла китайка, набиравшая бутоны. Эта уютная первая родительская комната служила прихожей с раздевалкой, столовой с кухонным маленьким столиком, стоящим в упор к кроватной грядушке, с висящей на стене около печи полкой для посуды. За печью на стене висела одежда и был лаз на маленькую печную лежанку.