Гэвин Эдвардс - Мир по Тому Хэнксу

Однако одна из самых больших картин Playtone состоялась благодаря Рите Уилсон. Через несколько лет после того, как у них с Хэнксом родился второй сын – Труман Хэнкс, 26 декабря 1995 года, – она пришла на моноспектакль Нии Вардалос, из своего рода эллинистической солидарности по отношению к коллеге греческого происхождения. Уилсон увидела потенциал в материале Вардалос, и их совместный фильм – «Моя большая греческая свадьба» (My Big Fat Greek Wedding), очаровательная легкая романтическая комедия, – стал самым успешным за всю историю независимого кино, собрав в общей сложности 241 миллион долларов. Лишь в 2016 году его обогнал мультфильм «Зверопой» (Sing).

А тем временем Хэнкс сосредоточился на своих повседневных обязанностях и производил одно успешное кино за другим: «Спасти рядового Райана», «Вам письмо» (You’ve Got Mail), «История игрушек‐2» (Toy Story 2), «Зеленая миля» (The Green Mile), «Изгой», «Проклятый путь» (Road to Perdition), «Поймай меня, если сможешь» (Catch Me If You Can). В некоторых из этих фильмов Хэнксу пришлось делать на экране ужасные вещи, например вывести из бизнеса любимый книжный магазин или убить невинного волшебника, но почему-то на его репутации исполнителя роли «славный парень» это никак не отразилось. В свое золотое десятилетие, длившееся с 1992 по 2002 год, Хэнкс сыграл главные роли в четырнадцати фильмах, и все они были хорошо приняты критиками, все стали кассовыми (ни один не заработал в США меньше 100 миллионов долларов, а многие – куда больше).

Такой успех – не случайность и не удача. В последние месяцы XX века Стив Мартин встретил Хэнкса на вечеринке. У него был вопрос, тот самый вопрос, что хотели задать все, кто задумывался о карьере Тома. «Ты стал великим актером, – сказал Мартин, – что ты для этого сделал ?» [137]

Мартина восхищало, как Хэнкс, обладая сложностью и глубиной, тем не менее сохранил чувство абсурда. Он считал, что Том такой же «сложный, как Джон Уэйн, – поскольку он – кумир, но многогранный». Так вот, он стал выжимать из Хэнкса ответ: «Я знаю, что актерскую игру невозможно улучшить с помощью обучения. Ее меняет своего рода личностный рост».

Именно таких вопросов Хэнкс обычно избегал. В одном из фильмов, когда режиссер искренне поинтересовался, как у него дела, тот отделался одним словом: «По-разному!» [138] Однако Мартина он любил и восторгался им, так что попытался сказать правду.

«Раньше я просто приходил и говорил: “За работу!” – рассказал Хэнкс седовласому комику. – Но потом ты как актер достигаешь момента, когда понимаешь, что изучаешь тот или иной аспект человеческого состояния, а не просто следишь за историей, которая начинается на первой странице и завершается на двадцатой. И для этого нужно, чтобы внутри у тебя было еще кое-что – случившееся [с твоим персонажем] до того, как начался фильм. Тебе не нужно сидеть и подробно расписывать это в блокноте. Но оно должно быть осязаемым, присутствовать в каждой сцене» [139].

Он резюмировал, как освоил эту технику, не разводя нюни: «Я осознал, что это – трудная работа, которую надо сделать».

Еще одна причина высокого качества фильмов Хэнкса: труд, который он вкладывал в их создание до того, как включалась камера, не важно, кто производил картину, – Playtone или другая компания. Он садился с режиссером и систематично проходился по сценарию, вычитывая диалоги и выбирая строки, звучащие неубедительно.

«Однажды я поймал себя на том, что вычеркиваю вопросительные знаки из текста, – рассказывал Хэнкс. – Персонажи часто задают дебильные вопросы вроде “Так ты говоришь, что правда баллотируешься на должность руководителя службы водоснабжения?” Я не знаю, как это сделать – задать подобный вопрос осмысленно» [140].

«Обычно он переписывает каждую роль, которую играет, – говорила Нора Эфрон. – И он делает это очень мило. Садится с режиссером и сценаристом и говорит: “Не правда ли было бы здорово, если бы это случилось?” или: “Почему бы ему не сказать это?”. Одна из причин, по которым Том преодолел все сложности, заключается в том, что он всегда тщательно заботится о своей роли» [141].

Многие актеры хотят помусолить сценарий ради собственной выгоды. Разница в том, что делает это Хэнкс непривычно очаровательно. Он вкладывает в сценарий свой острый ум и не пытается присвоить все лавры себе.

По определению, карьерные пики не длятся вечно. И конечно, однажды Хэнкс совершил ложный шаг. Он сделал несколько лент сразу: в 2004 году выпустил «Терминал» (The Terminal), «Полярный экспресс» (The Polar Express), «Игры джентльменов» (The Ladykillers). Они были произведены совместно с топовыми мэтрами (Стивен Спилберг, Роберт Земекис и братья Коэн соответственно), но в итоге все осели где-то в зоне между «никак» и «невнятный отстой».

Многими годами раньше Хэнкс делал фотосессию вместе с Джимом Стюартом, актером, с которым его чаще всего сравнивали, когда он только начинал играть. Вслед за тем последовал визит в дом Стюарта в знак уважения. Хэнкс расспрашивал Стюарта, как тот был летчиком-истребителем во время Второй мировой войны, а Стюарт преподнес Хэнксу ценный совет: «Главное – наращивай кассу» [142].

Теперь в поисках гарантированного хита, что нарастит эту самую кассу, Хэнкс принял, пожалуй, самое малодушное решение в своей карьере: он снялся в кино Рона Ховарда по «Коду да Винчи», принеся свои ум и здравый смысл в жертву бестселлеру, разошедшемуся тиражом свыше 40 миллионов экземпляров. (Зато он не сделал сиквела «Форреста Гампа», на который долго надеялась Paramount.) Гамбит с «Да Винчи» сработал – один раз. Публика валила на «Код да Винчи», но держалась подальше от двух его продолжений.

Не то чтобы Хэнксу грозило выпасть из списка звезд первой величины. Он как-то заметил о Голливуде: «Тут должна пройти куча лет, прежде чем тебя перестанут целовать в зад» [143]. И хотя его профессиональная неуверенность относительна – большинство актеров пошли бы на умышленный поджог, если бы это помогло им оказаться на его месте, – это не смягчает ситуацию. Душевное умиротворение ему давала семья: каждый вечер он шел домой к Рите Уилсон.

Хэнкс – один из величайших в мире подкаблучников, и он ликует всякий раз, когда выпадает очередная возможность сообщить о своей любви к жене. «Мы с Ритой женаты семнадцать лет, а кажется – семнадцать недель» [144], – сказал он в 2005 году. Дома они жили обычной, умиротворенной жизнью. Их календари пестрели датами родительских собраний и визитов к детскому стоматологу. Хэнкс признавал, что иногда бывает капризным и не в себе; Уилсон знала, когда его надо оставить в покое. И он обзавелся хобби, которое уважают женатые мужчины средних лет во всем мире. «Я люблю вздремнуть, – признавался он, – могу просто присесть на диван и погрузиться в полноценный быстрый сон. Риту это бесит – она так не может» [145].