Александра Шахмагонова - Актрисы старой России. От Асенковой до Комиссаржевской

Мать Варвары, Александра Егоровна Асенкова (1796–1858), после окончания Петербургского театрального училище в 1814 году у педагога князя А.А. Шаховского дебютировала 29 ноября 1814 года на петербургской сцене в роли Марфы в комедии «Марфа и Угар, или Лакейская война» – французском водевиле, переделанном на русский лад. В Википедии отмечено, что она «с блеском, живостью и изяществом играла роли субреток в высоких комедиях». И перечислены основные роли: Дорина («Тартюф»), Сюзанна («Женитьба Фигаро») Мольера, Троепольская («Актеры между собой»), Лельская – в «Ворожее», Эльмира – в «Сплетне», Софья – в первых неполных постановках «Горя от ума».

Гвардейский офицер Николай Кошкаров, увидев её на сцене, полюбил и добился ответных чувств. Но дело так и не дошло до законного брака.

Говорить, что отец бросил свою незаконнорожденную дочь, было бы тоже в некоторой степени грубо. Когда маленькой Вареньке было всего три года, случились события, которые едва не стоили Николаю Кошкарову жизни.

В апреле 1820 года командиром лейб-гвардии Семёновского полка был назначен полковник Фёдор Ефимович Шварц (1783–1869). Это был офицер педантичный и строгий до жестокости. Сам он нёс службу, не считаясь со временем, можно сказать, работал на износ, хотя такая работа не лучшая характеристика для офицера. Ведь неумение построить свой служебный день отражается и на подчинённых, которые лишаются вполне заслуженного отдыха. А ведь полк был не простой – полк лейб-гвардии. То есть и личный состав несколько иной, нежели в линейных армейских полках.

Постоянными разносами, делаемыми в грубой и оскорбительной форме, он с первых дней подорвал свой авторитет командира и добился, что его возненавидели не только нижние чины, но и офицеры полка, которые должны были бы составлять его опору в службе. А когда рота его величества 17 октября 1820 года была назначена вопреки порядку и правилам в караул без положенного для заступления отдыха, солдаты и унтер-офицеры собрались на некоторое подобие митинга. Прибежал командир роты, пытался решить дело сначала приказом, затем даже убеждениями, но это не помогло. Но плетью обуха не перешибёшь. Всю роту в полном составе отправили в казематы Петропавловской крепости. Слух о том мгновенно распространился по всем подразделениям полка. Началось всеобщее неповиновение. До вооружённого противостояния дело не дошло, но солдат, унтер-офицеров, да и некоторых офицеров полка тоже отправили в Петропавловскую крепость. А поскольку для такого количества арестантов просто мест в казематах не хватило, то все роты, кроме роты-зачинщицы, вскоре переправили в Финляндские крепости.

Ф.Е. Шварц. Неизвестный художник

О бунте было немедленно доложено императору Александру I, и тот приказал заменить весь состав полка, а старый состав распределить по отдалённым армейским полкам. Произведённое следствие установило вину командира полка в несправедливом и жестоком обращении с подчинёнными, приведшими к неповиновению.

Полковник Шварц и личный состав роты его величества были преданы суду. Приговор от 3 сентября 1821 года был суров, в нём говорилось о вине командира «в несообразном выборе времени для учений и в нерешимости лично принять должные меры для прекращения неповиновения, происшедшего в лейб-гвардии Семёновском полку 17 октября 1820 г.; но, в уважение прежней долговременной и усердной службы, храбрости и отличий, оказанных им на поле сражения, избавлен был от строжайшего наказания (смертной казни, к которой приговорен был военным судом) и отставлен от службы с тем, чтобы впредь никуда не определять».

Забегая вперёд, нужно сказать, что всё-таки в 1823 году Шварц снова был принят на службу, воевал на Кавказе и в 1828 году даже получил чин генерал-майора. Но урок не пошёл впрок, и в 1850 году генерал Шварц «за злоупотребление властью, обнаруженное жестоким наказанием и истязанием нижних чинов», был окончательно удалён со службы без пенсии, ему даже был запрещён въезд в Петербург и Москву.

Николай Кошкаров оказался замешанным в этом бунте: он «позволил себе слушать жалобу, скопом принесенную на полкового командира». Началось дознание. Приговор был суров, предписывалось лишение «чести, имения и живота». Это означало смертную казнь. Тем не менее к казням старались по возможности не прибегать и заменять их направлением на театры военных действий. Так случилось и с Кошкаровым. Он был отправлен на юг и своими подвигами заслужил прощение.

Однако к актрисе Асенковой, которая воспитывала его дочь, он уже не вернулся. Получивший назначение в Белоруссию, он оказался в Бобруйской крепости и вскоре там нашёл новую возлюбленную – дочь коменданта крепости, на которой и женился.

Мать Варвары Николаевны, актриса Александра Егоровна Асенкова, тоже была незаконнорожденной. История умалчивает, кто был отцом матери и дедом Вареньки. Вареньку мать воспитывала, уже будучи сожительницей отставного офицера Павла Николаевича Креницына, который, покинув службу, стал «содержателем зелёных карет». В зелёный цвет в ту пору выкрашивали театральные кареты. Кареты, находившиеся в ведении Креницына, обслуживали воспитанниц Императорского театрального училища.

Именно по протекции Креницына Варенька оказалась в 1828 году в Петербургском театральном училище. Правда, училась там недолго, поскольку уже спустя два года её признали не обладающей сценическими способностями и исключили. И это несмотря на красоту, уже проявившуюся в 13-летней девочке.

Некоторые биографы писали, что просто руководство театрами решило взять на освобождённое Варварой Асенковой место другую ученицу, скажем, из состоятельной семьи с высокопоставленными родителями. Это исключено.

В ту пору заведующим императорскими театрами был обер-гофмейстер из рода Гагариных князь Сергей Сергеевич Гагарин (1795–1852). В театральное дело он внёс немало значительного и полезного. Именно он ввёл «поспектакльную плату» вместо абонементов, он преобразовал Театральное училище и в 1831 году Александринский театр. Примечательно, что в отличие от своих предшественников, заводивших романы с актрисами, он никогда и ни за кем не ухаживал. Дело в том, что женой князя Гагарина была урождённая польская графиня Изабелла Валевская (1800–1886), падчерица генерала Витта. Александра Осиповна Смирнова-Россет писала, что «она ревнива, как тигрица». Естественно, что, опасаясь скандалов, Гагарин старался исключить малейшую возможность для подозрений в волокитстве. Современники отметили, что, понимая, какой сплетенной клоакой он руководит, и что не обязательно быть в чём-то замешанным, а достаточно быть оболганным, он, если случалось принимать в кабинете актрису, беседовал с ней стоя, дабы не предлагать и ей садиться в кресло. Беседы были короткими, зачастую даже при открытой двери в кабинет.