Олег Тетерин - Вспоминая Африку (важное… и не очень)

И все же этот отрезок работы на ниве журналистики поспособствовал тому, что в 1973 году, закончив аспирантуру, я продолжил свою карьеру именно в Агентстве печати «Новости». И спустя еще 5 лет не раз посещал Занзибар, работая в Танзании заведующим Бюро АПН (об этом – ниже).

Писуч я оказался до писем домой из Занзибара (некоторые «процитировал» выше). Приведу одну цифру: только Оксане, будущей жене, отправил 30. Кроме одного (я их нумеровал), все эти письма сохранились (в некоторых разные даты: дописывал их в разные дни перед очередной «почтой» в Москву).

Содержание многих – собственно о переводческой работе на редком «восточном» языке – может, думаю, быть интересно читателю.

При этом замечу. Мы с Володей Овчинниковым стали в 1965 году вообще первыми (!) советскими студентами-стажерами, да еще военными переводчиками, работавшими в тогдашней Африке южнее Сахары. Но осознание этого пришло много позднее, а «подсказал», много-много лет спустя, Аполлон Борисович Давидсон 8 8 А.Б.Давидсон (р. 1929 г.) в декабре 2011 года избран академиком Российской академии наук. Руководитель Центра африканских исследований Института все-общей истории РАН. , мой наставник по истории Африки со студенческой скамьи в ИВЯ.

Подчеркну также, что перед отправкой на Занзибар мы не получали «сверху» никаких «инструкций», «напутствий» или «наказов», вроде того, что на нас ложится «ответственность» за поручаемое дело, что мы – «советские», и этим всё сказано.

Нам, молодым парням, было не до этого: радовались, что скоро будем на «родине» суахили, точнее, Kiunguja — суахили занзибарского ( Unguja – Занзибар на суахили: так занизибарцы называют свой остров). А это, считали англичане, – King Standard of Swahili, или «Эталон языка суахили – занзибарский». Главное же, как я понимал, – не подвести Институт, меня (нас) рекомендовавший.

Но сначала о том,

Как суахили стал «моим» 9 9 ** Эта заметка и некоторые другие в этом разделе (ниже, в сокращении) опубликованы полностью в моем очерке «Это было полвека назад…» в книге «Африка в судьбе России. Россия в судьбе Африки» / редколл. А.С.Балезин, А.Б.Давидсон (отв. ред.), С.В.Мазов. М., Политическая энциклопедия, 2019, с. 573—588.

В первом письме из Занзибара, 21 июня 1965 года(через 5 дней после вылета из Москвы), я писал:

«…18 июня часов в 6 вечера успешно приземлились. Как приятно было снова очутиться на земле! Ведь в Хартуме, при жаре 46 градусов, проторчали 8 часов на аэродроме, пока чинили самолет, на который пересели в Каире с нашего «Ила».

Лететь было интересно. Сначала Русь, ночью Черное море и Турция, Каир, утром – пески, пески, пески и горы, но чем южнее, тем больше зелени и воды, и даже тучи, когда пролетали над высочайшим пиком Африки – Килиманджаро. В Найроби ночевали в аэропорту. А утром «свеженькие» и отоспавшиеся вылетели на Занзибар.

Погода здесь, в городе Занзибар, отличная. Тепло, но не жарко. Солнце какое-то ласковое (первые впечатления оказались очень обманчивыми – круглый год температура 30—35 градусов, при стопроцентной влажности – тропический климат!). Море прохладное, берег песчаный, вода цвета необыкновенного, лазурная, прозрачная, правда, довольно соленая. А кругом пальмы, наверху – огромные кокосовые орехи. На деревьях удивительные цветы цветами – яркие, сочные. Зелень – везде.

…К работе в военном лагере Chukwani (Чуквани) – в 10—12 километрах от города – приступил лишь сегодня. Это была настоящая работа – всё время говоришь на суахили. И здесь встречаю значительные затруднения. Особенно в разговорном языке. Понимаю много, но вот сам говорю нередко через пень колоду. Ну, ничего, месяца через два надеюсь говорить более свободно.

Распорядок дня: с 8 до 12, с 12 до 14 – обед и отдых, и с 14 до 17—18 часов (а темнеет здесь ровно в 17.30).

29 июня. – …Вечером был на встрече с представителями печати, пригласил корр. ТАСС Юра Устименко. Имел очень приятную и содержательную беседу с редактором и издателем газеты « Zanzibar Voice », получил приглашение и в ближайшие дни нанесу ему визит. Здесь же, на встрече, пришлось впервые переводить с английского на суахили. В целом, справился неплохо, но очень волновался.

4 июля. – …В нашей группе (человек 15) два переводчика с английского. Они рассказали, что с английским переводом у них мало что получалось: рядовые солдаты их не понимали; сержантский состав тоже не силен в английском; немного толку от лейтенантов с капитанами, хоть как-то знающих этот язык. Обучение шло с превеликим трудом, впустую терялось время…

Солдаты занзибарские – новобранцы, коих следует научить строевой, боевым навыкам, обращению с оружием и т.д., в массе своей – бывшие крестьяне, неграмотные, выходцы из беднейших слоев населения – вообще едва знают разговорный английский, а о военных терминах и говорить не приходится. Складывается так (да и китайцы подали пример, прибыли сюда с собственными переводчиками на суахили), что без суахили – никак!

Kifaru , mzinga , papa , и taptapu …

…Перед поездкой на Занзибар я знал, что « kifaru » – это «носорог», а « mzinga » – «улей». Как же удивился, когда в Чуквани услышал, что на военном суахили « kifaru » – это «танк» (очень удачное сравнение!). А « mzinga » – это «пушка»! И вот почему.

На Занзибаре пчелиные ульи устраивают не на земле, как у нас, в России, а привязывают веревками высоко на ветвях деревьев. И представляют они из себя не наши «домики», а выдолбленные изнутри достаточно крупные поленья гладко ствольных (курсив – мой ) деревьев, в том числе и пальм. А какой главный «элемент» у пушки? Правильно – ствол ! Поэтому « mzinga » и стала «пушкой».

Таковы были мои «открытия», когда оказался на Занзибаре. В завершение этой словарной эквилибристики (невоенной) не могу не привести еще несколько примеров: «акула» на суахили – это « papa », «папа, отец» – « baba », а «мама» – и на суахили « mama ».

В разговорном суахили «переводчик» – это « taptapu ». Не слышатся ли, читатель, в этом слове характерные звуки пишущей машинки – «тап-тап-тап…»? Узнал о нем на Занзибаре. В словарях его не найти – там есть только литературные « mkalimani » и « mtafsiri ».

Да и не многие танзанийцы знают это слово, если они не выходцы из Занзибара. Во всяком случае, убедился в этом многими годами позже в Дар-эс-Саламе. Так, «старший» по местному штату в Бюро АПН Диксон Марадуфу, профессиональный журналист и блестящий переводчик с английского на суахили, услышав от меня это « taptapu », искренне удивился: «Неужели? Никогда не слышал!» Правда, сказал, что никогда и не был на Занзибаре. Не знали этого слова и другие танзанийцы, работавшие в Бюро…