Array Сборник - Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг.

Однако вечером начальник тюрьмы сообщил прапорщику Р., что ночью на тюрьму готовится нападение с целью освобождения заключенных, и предлагает ему оказать помощь нападающим изнутри, причем он к этому времени отопрет камеры. Без единого выстрела охрана была обезоружена и заперта в камеры, а сидевшие в камерах и вместе с ними их освободители – офицеры и гимназисты быстро скрылись.

Не раздумывая, прапорщик Р. направился на вокзал и сел в первый прибывший поезд. Этот поезд шел на Смоленск, т. е. в противоположном задуманному им направлению.

В Смоленске спокойно. Там стояла польская дивизия, сформированная при Временном правительстве, как воинская часть будущей свободной Польши. Прапорщик Р. встречается с соратниками и со своими освободителями из тюрьмы. Он не оставляет задуманного им решения, несмотря на отговоры друзей.

Через несколько дней, отдохнув, он едет в Тамбов. В Козлове пересаживается в поезд на Дон. Поезд набит пассажирами, контроль затруднен. Скоро Донская область – надежда проскочить.

Последняя станция – Кантемировка. Длительная остановка, строгий контроль, осмотр багажа…

– Выходи! – приказано прапорщику Р.

Его вывели из нагона в помещение вокзала, разули и, оставив лишь в кальсонах, отвели в комнату, где находилось уже около 20 человек в таком же виде. Температура ниже нуля. Во всех отношениях положение скверное. Задержанные познакомились. Оказались почти все офицеры. Они узнали свою судьбу: военно-революционный суд, скорый, но не милостивый и… расстрел, как это было в минувший день с пятьюдесятью арестованными. Судьба их решится с наступлением ночи.

Старший в чине оказался поручик Михайлов, 3-го Кавказского конного корпуса. Он, несмотря на то, что создавшееся положение стушевало все чины и всех равно сделало смертниками, восстановил свой авторитет старшего твердым заявлением: «Нам нужно попытаться бежать!» и предложением плана бегства.

План, им предложенный, был таков: вечером прибудет с севера пассажирский поезд. Красногвардейцы будут заняты контролем, арестами, вещами арестованных. Когда поезд тронется дальше, использовать этот момент, как и то, что часовые у их комнаты, естественно, отвлекут свое внимание от них, вырваться из комнаты (двери оказались не запирающимися), обезоружить и расправиться с часовыми и разбежаться. Кто успеет вскочить на отходящий поезд, кто, пользуясь наступавшей темнотой, бежать под прикрытием стоявших на путях составов. Дальнейшее – по усмотрению каждого в отдельности.

План был принят, роли распределены. Момент «атаки» – по сигналу поручика Михайлова.

Все произошло так, как было решено.

Прапорщик Р. сбил с ног часового и отбросил его винтовку. Он успел вскочить на подножку одного из вагонов. Поезд набирал ход. Двери на платформу вагона не открывались: вагон набит людьми.

– Тут красные! На Миллерово (следующая станция) красные! – говорят ему едущие доброжелатели. Раздетый прапорщик Р. коченеет от дующего холодного ветра и… спрыгивает с подножки вагона уже на большом ходу поезда. Неудачно: он сдирает о гравий настила кожу с плеча и руки. Превозмогая боль, он отходит в сторону от железной дороги и берет направление туда, куда стремился – на Новочеркасск. Идет быстро, чтобы ему, голому, согреться. Пересекавшую ему путь речонку переходит вплавь.

Утро. Встреча со стариком-казаком, который дал ему какую-го шерстяную попону, хлеба и указал направление к калединцам, предупредив, что ст. Миллерово занята красными и что ему не следует заходить в хутор. Добьют!

Дневной, затем ночной и снова дневной переходы вдали от железной дороги, прямо по степи, ориентируясь по норкам сусликов. И… присоединение к отряду есаула Чернецова, а 17 декабря – Новочеркасск и зачисление в 1-й офицерский батальон. В нем радостная встреча с поручиком Михайловым и еще пятью офицерами, спасшимися со ст. Кантемировка, и печаль о безвестной судьбе остальных.

В записях прапорщика Р. есть такая заметка: «Вообще же находившиеся в роте (1-я рота 1-го офицерского батальона) прошли на Дон куда более тяжело, чем это выпало на мою долю».

Развал армии на Кавказском фронте, хотя и начавшийся позднее, чем на фронтах Великой войны, протекал так же, как и на последних. Армия занимала значительную часть турецкой территории, турецкая армия не могла оправиться от понесенных поражений, но лозунг «мир без аннексий и контрибуций» для массы русских солдат был законом, требующим своего выполнения. Офицеры теряли свою власть.

О формировании генералом Алексеевым армии на Дону в Тифлисе уже знали в ноябре; однако отсутствие прямого приказа ехать на Дон удерживало там офицеров. Но было и оправдание: из Закавказья вела на Дон одна лишь железная дорога, на которой проводился строгий контроль революционными комитетами, как ими контролировалась и сухопутная дорога на Владикавказ.

Лишь одна дивизия, 39-я пехотная, в это время стояла в глубоком тылу Кавказского фронта – на Северном Кавказе в станицах и хуторах Кубани и селах Ставропольской губернии. Один полк этой дивизии частично стоял в селе Лежанка Ставропольской губернии на границе с Донской областью. Что творилось на огромной территории России, там не знали. Не знали даже, что происходило на Дону. Офицеры при всем своем желании узнать что-либо не могли, т. к. им были строго запрещены отлучки из своих частей и за ними велось наблюдение.

В середине декабря вдруг стало известно о снятии погон и о выборном начале на командные посты и что ожидается приезд из Царицына комиссара, который объявит об этом постановлении Совета Народных Комиссаров и приведет его в исполнение. Это известие встревожило офицеров, и в первую же ночь из Лежанки ушло 16 офицеров с единственным намерением пробраться к себе домой, т. к. ничего иного они не могли себе представить. Быстрым маршем они шли к Владикавказской железной дороге. От кубанцев узнали, что на Дону формируются части для борьбы с большевиками. Узнали – в Екатеринодаре такие же части формирует генерал Эрдели, а у Владикавказа находятся противобольшевистские части осетин.

Решение беглецов единодушное – бороться с большевиками, но мнения, куда ехать, оказались разными. Шесть офицеров решили пробираться на Дон. Приняв «солдатский» вид, они сначала шли пешком, затем рискнули сесть в поезд, будучи еще не вполне уверены в возможности действительно попасть к «своим». Но в Батайске они увидели военных в погонах, а в Ростове, до которого только шел их поезд, они встретились с офицером с винтовкой в руке, стоявшим на посту. Он него узнали: формируется Добровольческая армия, во главе которой генерал Корнилов. В этот же день они зарегистрировались и были назначены во 2-й офицерский батальон. Оказалось, что в нем уже были офицеры их дивизии.