Array Сборник - Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг.

– Так что же? Вы соглашаетесь служить в Красной армии? Знаете ли вы, что завтра Совдеп вынесет постановление о привлечении офицеров на службу? Молчание.

25 марта, на следующий день после этого разговора, из Смоленска выехало лишь двое, запасшись документами внушительного внешнего вида для переезда в Железноводск, «вооружившись» книгами и виолончелью и решивших действовать, сообразуясь с положением на местах.

В Козлове капитан П. неожиданно встретил офицера своего полка по Великой войне, инвалида. От него он узнал не только все новости о полку, об офицерах, но и то, что 6-я пехотная дивизия, теперь представленная лишь ее канцеляриями, расформировывается здесь, в Козлове. Здесь же и начальник дивизии генерал Климович.

Задержав на сутки свой дальнейший путь, капитан П. решил увидеться со своим бывшим начальником. Искренне радостная встреча с объятиями, но разговор был короткий.

– Куда вы едете? – спросил генерал, конечно, уже не имевший погон на плечах.

– На юг, к генералу Корнилову, – был ответ. Генерал как-то встрепенулся и насторожился.

– Откуда вы узнали, что он там?

– Из «Известий», – ответил капитан П. и сообщил подробности.

Минута молчания, выдававшая большое волнение генерала.

– Но ведь вы же говорите, что писалось о безнадежном положении его армии? Так зачем же вы туда едете?

– Я не верю в безнадежность положения, – ответил капитан.

Пауза. Генерал нервно перекладывал на столе бумаги, не смотря на своего собеседника. Наконец сказал:

– Я так думаю: ваше место там, где собираются силы для борьбы с внешним врагом. Какая бы ни была эта армия, под каким бы флагом она ни шла – она защищает родину. Я вас хорошо знаю, и ваше место в рядах защитников родины… – А после небольшой паузы, как бы пересилив себя, генерал продолжал: – А не тех, кто поднимает восстание против них!

– Нет! – твердо и немедленно ответил капитан. – Быть в Красной армии я не хочу!

Генерал болезненно-растерянно смотрел на своего офицера, постепенно падая духом и уже почти умоляюще проговорил:

– Подумайте серьезно! Я ваш старый соратник и начальник… Я решил поступить в Красную армию.

Капитан подтвердил свое решение.

Генерал встал. Сухо пожав друг другу руки, соратники расстались.

Капитан П. зашел в канцелярию своего полка, где узнал, что сохранились послужные списки офицеров. Через несколько часов он получил свой, доведенный до последнего дня, 3 февраля 1918 г., своей службы в полку, но подписанный «инструктором» 6-й пехотной дивизии Климовичем и «инструктором» штаба Вилумсоном.

28 марта. Ростов. Едва остановился поезд, раздался крик десятков голосов вооруженных, стоявших у вагонов: «Вылезай из вагонов!» Пассажиры устремились в вокзал, набитый уже людьми. В чем дело? Говорили – поезда на Кубань не идут, т. к. там якобы идут бои. Вокзал оцеплен красными. Никого из него не выпускают. У всех мысль: в ловушке! Грубый контроль документов, багажа. «Демобилизованный? Все вы демобилизованные!»

На следующий день подается поезд на Кубань, но у входа на перрон контроль. Он никого не пропускает из молодых мужчин. Короткое, строгое: «назад!» А в полдень опять крики: «Немедленно очистить вокзал!» Толпа рванулась в город и стала заполнять все гостиницы, набиваясь в комнаты по 12–15 человек. Что случилось? Почему? Говорят, казаки подняли восстание.

Три дня жуткого пребывания в гостинице. По улице и вокзалу проходили небольшие колонны войск с красными и черными флагами, с нестройным пением революционных песен, с криками. Метались грузовики, наполненные красными. Куда-то вели арестованных, почти исключительно молодых. Контроль в гостиницах и аресты.

Злополучным двум офицерам посчастливилось: их контролировал молодой, высокий, вполне интеллигентного вида матрос. Он пытливо всматривался им в глаза… «Все в порядке! Не беспокойтесь. Не выходите из гостиницы!» – добавил он. У офицеров отчаянное настроение. Что они могут предпринять теперь? Страх овладел ими. В окно они видят паническое состояние у пробегавших по улице людей. Они видят оскал революции под красным – большевистским, и черным – анархическим флагами. Их единственное осознанное желание – уйти куда-нибудь с этой большой улицы, чтобы ничего не видеть. Они рискнули выйти из гостиницы, почти бежали в боковые улицы и нытались найти убежище в домах. Им всюду отказывали.

1 апреля. По улице с раннего утра бегали мальчишки, что-то крича, предлагая газеты. Шли толпы вооруженных с дикими и, видимо, радостными криками. Один из жильцов комнаты вышел и купил газету. В ней офицеры прочли жирным шрифтом написанное:

«Под Екатеринодаром банды Корнилова разбиты, а сам Корнилов убит!»

Этому сообщению они поверили. Поверили, не сказав друг другу ни слова. Теперь – конец! Их цель разбита. Одно охватило их: вон из Ростова! И не только их, но и всех, кто был в комнате.

Слух: поезда стали ходить. Все поспешно двинулись на вокзал. Гостиница опустела. На вокзале уже нет массы вооруженных. Настроение у всех более спокойное. Сказали, что утром пойдет поезд на Новочеркасск и далее на север. «Поедем и мы!» – сказали офицеры, совершенно не думая о том, что поезд их повезет в обратном их стремлению направлении.

Офицеры испытывают сильный голод. Один из них пошел к буфету, но ничего не взял: они потеряли бумажник с деньгами, а золотые и серебряные монеты буфетчица рассчитывала по их номинальной цене. Досада! Но она исчезла моментально, когда офицеры заметили, что за ними следит блюститель порядка на вокзале – бравый военный с черным бантом на шинели. Он подошел к ним.

– Вы хотите есть? – тихо и сердечно спросил он.

– Н-нет! – ответили ему.

– Не бойтесь. Я видел все… – сказал он и, подойдя к буфету, набрал целую тарелку бутербродов и котлет и принес их офицерам.

– Ешьте! Я вас угощаю. – И тихо продолжал: – Не бойтесь меня! До тех пор, пока я здесь, вы можете быть спокойны. Я знаю, вы – офицеры! Я анархист, – продолжал он почти шепотом, – но я люблю офицеров. Я сам унтер-офицер императорской армии. Я – кулак! Был им. Большевики сожгли мой хутор, убили мою семью, и я решил мстить: записался в анархисты и уничтожаю всякую сволочь, но не офицеров!

Ночью молоденькая девушка срезала с рукава гимнастерки у заснувшего офицера три выцветшие нашивки за ранения.

– Вы неосторожны! – сказала она вдруг проснувшемуся офицеру.

Утром офицеры сели в поезд на Новочеркасск. Рядом с ними сидела скромно одетая женщина, с беспокойством посматривавшая на них, и из глаз ее текли слезы. Наконец она сказала им:

– Ради Бога! Куда вы едете? В Новочеркасске таких, как вы, убивают. Выходите, умоляю вас!

Офицеры, почти бессознательно, высадились в Аксайской станице. Там нарвались на злую бабу, кричавшую им на всю площадь: «Кадеты! Кровопийцы!» Подошел «товарищ комиссар». Он указал офицерам дом, где они должны остановиться, и приказал утром следующего дня явиться к нему.