Юрий Сигачёв - Сталин: Взгляд со стороны. Опыт сравнительной антологии

30 ноября 1896 года в кондуитном журнале появилась запись: «Джугашвили… оказывается, имеет абонементный лист из “Дешевой библиотеки”, книгами из которой он и пользуется. Сегодня я конфисковал у него сочинение В. Гюго “Труженики моря”, где и нашел названный лист. Помощник инспектора С. Мураховский».

На это сообщение последовала резолюция инспектора семинарии иеромонаха Гермогена: «Наказать продолжительным карцером, мною был уже предупрежден по поводу посторонней книги “93-й год” В. Гюго».

Запись з марта 1897 года: «В 11 час. вечера мною отобрана у Джугашвили Иосифа… книга “Литературное развитие народных масс” Летурно, взятая им из “Дешевой библиотеки”. В книге оказался и абонементный лист. Читал названную книгу Джугашвили на церковной лестнице. В чтении книг из “Дешевой библиотеки” названный ученик замечен уже в третий раз. Книга представлена мною инспектору. Мураховский».

Резолюция: «По распоряжению ректора – продолжительный карцер и строгое предупреждение».

Первоначально занятия кружка имели бессистемный характер. Затем было решено разработать программу, то есть определить круг и последовательность изучения отдельных вопросов и книг. В связи с этим в кружке возникли первые разногласия.

«Разногласия, – утверждал С. Натрошвили, – выявились, как я припоминаю, когда Сосо был в третьем классе, в апреле 1897 года, и были связаны с составлением программы занятий кружка». На связь первых разногласий с разработкой подобной программы указывал в своих воспоминаниях и Сеид Девдориани, но относил их к концу 1897 года.

Суть этих разногласий сводилась к тому, что С. Девдориани считал необходимым сохранение общеобразовательного характера кружка, а Сосо Джугашвили настаивал на том, чтобы первое место в программе заняли общественно-политические вопросы. Программа была составлена в соответствии с предложениями Сеида Девдориани 19.

Р. Такер:У молодого Джугашвили начали проявляться скрытность и угрюмая отчужденность, характерные для него в более поздние годы. Приобрел он известность и тем, что легко обижался даже на шутки. Серго Орджоникидзе, соратник по революционной работе в Грузии, вспоминал, что Сосо имел «обидчивый характер» еще в юности, и что друзья по Тифлисской семинарии удивлялись по поводу этой, по их мнению, совершенно негрузинской черты характера Джугашвили. «Коба не понимает шуток, – с грустью говорили они. – Странный грузин – не понимает шуток. Отвечает кулаками на самые невинные замечания» 20.

Л.Д. Троцкий:«Что ему доставляло сторонников, – говорит Иремашвили, – это страх перед его грубым гневом и его злобным издевательством. Его сторонники отдавались его руководству, потому что чувствовали себя надежно под его властью… Только такие человеческие типы, которые были достаточно бедны духовно и склонны к драке, могли стать его друзьями…»

Неизбежные результаты не заставили себя ждать. Одни из членов кружка отошли, другие всё меньше принимали участие в прениях. «Две группировки за и против Кобы сложились в течение нескольких лет; из деловой борьбы выросла отвратительная личная склока». Это была первая большая «склока» на жизненном пути Иосифа, но не последняя. Их еще много предстоит впереди.

Нельзя не рассказать здесь, далеко забегая вперед, как Сталин, тогда уже генеральный секретарь, нарисовав на одном из заседаний Центрального комитета удручающую картину личных интриг и склок, развивающихся в разных местных комитетах партии, совершенно неожиданно прибавил: «Но эти склоки имеют и свою положительную сторону, так как ведут к монолитности руководства». Слушатели удивленно переглянулись, оратор безмятежно продолжал свой доклад. Суть этой «монолитности» уже и в юные годы не всегда отождествлялась с идеей. «Дело для него, – говорит Иремашвили, – шло совсем не о нахождении и установлении истины; он оспаривал или защищал то, что прежде утверждал или осуждал. Победа и торжество имели для него гораздо большую цену…»

Крайние политические взгляды Кобы не сложились, продолжает Иремашвили, в результате «объективного изучения», а явились «естественным продуктом его личной воли к власти, физически и духовно владевшего им беспощадного честолюбия». За несомненным пристрастием в суждениях бывшего меньшевика нужно уметь найти ядро истины: в духовной жизни Сталина личная практическая цель всегда стояла над теоретической истиной, и воля играла неизмеримо большую роль, чем интеллект.

Иремашвили делает еще одно психологическое замечание, которое, если и заключает в себе элемент ретроспективной оценки, остается всё же крайне метким: Иосиф «видел всюду и во всем только отрицательную, дурную сторону и не верил вообще в какие бы то ни было идеальные побуждения или качества людей». Эта важнейшая черта, успевшая обнаружиться уже в молодые годы, когда весь мир еще остается обычно покрыт пленкой идеализма, пройдет в дальнейшем через всю жизнь Иосифа как ее лейтмотив. Именно поэтому Сталин, несмотря на другие выдающиеся черты характера, будет оставаться на заднем плане в периоды исторического подъема, когда в массах пробуждаются их лучшие качества бескорыстия и героизма, и, наоборот, его циническое неверие в людей и способность играть на худших струнах найдут для себя простор в эпоху реакции, которая кристаллизует эгоизм и вероломство 21.

И. В. Сталин:В семинарии, где была установлена строгая слежка за «подозрительными», начинают догадываться о нелегальной революционной работе Сталина. 29 мая 1899 года его исключают из семинарии 22.

А. В. Островский:29 мая 1899 года появилось решение об исключении И. В. Джугашвили из семинарии. Оно гласило: «Увольняется из семинарии за неявку на экзамены по неизвестной причине».

Но как можно исключить человека из учебного заведения, не зная причин его отсутствия на экзаменах? Ведь они могли быть и уважительными. К тому же нередко воспитанников, не сдавших экзамены, оставляли на второй год. Учитывая это, можно с полным основанием утверждать, что официальная версия имела чисто формальный характер и должна была скрыть какую-то другую причину отчисления.

Как объяснял произошедшее сам И. В. Джугашвили? В «литере Б» от 13 июля 1902 года, заполненной в батумской тюрьме, мы читаем: «До пятого класса воспитывался на казенный счет, после была потребована плата за обучение и за содержание как не из духовного звания, за неимением средств вышел из училища». 15 марта 1913 года в Петербургском ГЖУ на вопрос «Где обучался?» И. В. Джугашвили дал подобный же ответ: в 1894 году «поступил в духовную семинарию, из которой вышел, не окончив курс, в 1899 году по неимению средств, так как был лишен казенной стипендии».