Николай Витинг - На пороге вечности. Воспоминания

Позже я узнал, что в МОСХе было партсобрание, на котором выступал секретарь МК – Квасов. Он сказал, что организаторы Измайловской выставки хотят проводить ее каждую осень. Причем, следующую выставку провести в нормальном помещении.

Говорили, что в Измайлове был чуть ли не весь дипломатический корпус и правление МОСХа, что на выставке присутствовал Евгений Евтушенко и читал там свои стихи.

Для меня между последней выставкой «Цеха живописцев» и Измайловской есть, несомненно, внутренняя связь, как имеется связь между последним лучом заходящего солнца и первым лучом восхода.

Теперь о «Цехе».

Итак, весной 1930 года состоялась V выставка общества «Цех живописцев».

Был апрель, чудесная весна, была молодость. Выставка состоялась в актовом зале МГУ. Эта выставка была выдающейся даже в ряду значительных выставок 20-х годов. Выдающейся, главным образом, за счет участия двух значительных советских художников, Александра Сергеевича Голованова и Александра Васильевича Шевченко. Для Александра Васильевича Шевченко конец двадцатых – начало тридцатых годов, пожалуй, период наивысшего подъема творчества.

На своем веку мне довелось побывать на многих значительных выставках: выставка немецкого экспрессионизма, выставка французского современного искусства 1928 года, организованная Луначарским, на которой было шесть замечательных картин Модильяни, выставка к десятилетию Красной Армии, впервые показавшая «Оборону Петрограда» Дейнеки, Дрезденская выставка и др., но они не смогли заслонить первого яркого впечатления моей молодости – выставку, на которой я впервые встретился с творчеством Шевченко.

На выставке было более десяти работ Шевченко. Яркие, самобытные, построенные на исключительном чувстве цветовой гармонии и линейного ритма. Особенно мне понравился натюрморт с бидоном, где гармоническое соперничество ломано-угловатых линий стола и металлического бидона с плавными, округлыми ритмами корзины и драпировки придавали особую остроту и выразительность всему произведению. Я уже не говорю о живописных достоинствах картины, проявившихся в глубокой согласованности и продуманности всего цветового строя. Для того чтобы лучше представить натюрморт в цвете, я перечислю цвета изображенных предметов: стол – бронзово-золотистый; груши – желтые; кастрюля – красная; фон – серебристый.

Не менее сильное впечатление, оставшееся на всю жизнь, произвели на меня картины Александра Сергеевича Голованова. К сожалению, этот рано умерший художник сейчас почти забыт. После его смерти мы – художники – посетили его квартиру и попросили продать нам на память по небольшой картине. Так досталась мне его работа «Москва. Угол улицы» 1929 года. Возможно, это сейчас одна из немногих уцелевших работ мастера. Конечно, ни по масштабу, ни по своей значительности она не принадлежит к наиболее весомым его произведениям. Но по ней, как льва по когтям, можно узнать мастера большого дарования. Сам образ Москвы двадцатых годов отразился в этой скромной по размерам картине с предельной остротой и верностью.

Работы А. В. Шевченко – «Натюрморт с бидоном» и А. С. Голованова – «Москва. Угол улицы» опубликованы впервые в газете «Московский художник» от 7 октября 1976 года, №4 (722).

Голованов был членом ГАХНа, председателем, организатором и душой общества «Цех живописцев». Очень много работ его посвящено Москве.

После его смерти молодежная группа художников «Цех живописцев» пыталась продлить жизнь этого общества и организовала, правда, под другим названием, еще две выставки, но без главного вдохновителя это была уже нисходящая линия.

В 1976 году состоялся вечер памяти А. В. Шевченко, который продемонстрировал большую любовь к его творчеству зрителей и художников. На этом вечере с обстоятельным сообщением выступала искусствовед Ж. Э. Каганская, которая, в частности, сказала, что говорить о произведениях Шевченко – это значит говорить о гармонии пластики, о ритме и музыкальности.

Мне кажется, что эти же качества были присущи и творчеству его верного ученика А. С. Голованова.

Пятая выставка «Цеха живописцев» была одновременно и триумфом этого общества, и его концом. На ней наиболее сильно и полно было представлено творчество А. С. Голованова, самого выдающегося художника этого общества. На этой выставке был экспонирован его знаменитый «Автопортрет», или «Именины автора» – одна из вершин советской живописи.

Значительными работами были представлены А. В. Шевченко, В. А. Голополосов, Н. Ф. Фролов и др.

Что объединяло художников «Цеха»?

Во-первых, формальный признак: наиболее активными художниками этого общества были ученики А. В. Шевченко, группировавшиеся вокруг своего учителя, а во-вторых, общность творческих устремлений. Художники «Цеха» сознательно считали себя экспрессионистами, советскими экспрессионистами. И этот принцип объединял их и отличал от других творческих объединений.

«Цех» прекратил свое существование не только потому, что в 1930 году умер его организатор и вдохновитель – А. Голованов, но и потому, что накануне V выставки наметились среди его членов разногласия, в итоге разрушившие «Цех». Неспроста на V выставке не участвовали такие его основные члены, как В. Кантеров, Р. Барто и другие, тоже видные ученики А. Шевченко.

Теперь несколько подробней о группе молодых художников – участников V выставки «Цеха» и I, и II выставок ОРИ, к которой принадлежал и я.

I и II выставки ОРИ можно только с большой натяжкой и очень условно считать VI и VII выставками «Цеха», и то только по формальному признаку: большинство участников последних двух выставок были участниками V выставки «Цеха».

Поводом к объединению этой группы было то, что мы все окончили одни и те же художественно-педагогические курсы при Доме художественного воспитания, директором которого была Е. И. Дмитриева, а преподавателями в основном – сын Юона – Игорь Юон и К. Ф. Морозов, окончившие ВХУТЕМАС по мастерской Архипова. Последний, т. е. К. Ф. Морозов, и привел нас в «Цех живописцев».

Между прочим, искусствовед В. И. Ракитин считал выставки ОРИ продолжением «Цеха» с большой оговоркой.

Наиболее близко восприняли принципы «Цеха» я, Р. Штейнбрехт, Ю. Ряжский, В. Кутузов. Экспрессионизму в какой-то степени я остался верен в течение всей своей жизни художника.

Но здесь нужно сделать отступление.

Мой отец очень серьезно занимался живописью, хорошо рисовала мать, до сих пор у меня хранятся талантливые работы старшего брата, умершего в шестнадцатилетнем возрасте.

Я уже говорил, что у нас в доме всегда были журналы по искусству, выпуски заочной школы живописи, альбомы Третьяковской галереи. Но если в детстве мое сознание питали мастера Третьяковской галереи, то после знакомства с «Цехом» меня стала увлекать острота, выразительность и даже эксцентричность, столь типичная для творчества А. Голованова.