Оскар Шульц - Соединённые пуповиной

Поддержу духовной жизни осевших там примерно 50 тысяч немцев взял на себя приход в Житомире, основанный в 1801 г. Евангелическо-Лютеранская консистория Санкт-Петербурга заказала в Лейпциге обширную библиотеку для этого большого прихода. Таким образом мы, три немецкие книги, последовали за людьми на восток. Книги живут также, как и люди: они рождаются, существуют, чтобы помочь людям, стареют и, в конце концов, исчезают навсегда, чтобы уступить место другим, новым книгам. Но, созданные людьми, мы можем жить только рядом с ними, сопровождать их, и иногда это продолжается в течение нескольких поколений.

В 1879 г. в лесной колонии Геймталь открыли третью церковь на Волыни. Для удовлетворения духовных потребностей колонистов в 1904 г. в этой верующей деревне была открыта немецкая семинария. Житомирское духовенство передало приходу в Геймтале огромную ценность, состоящую из нескольких тысяч библиотечных книг, которые должны были облегчить обучение семинаристов. Здесь в течение двух лет учился и наш будущий спаситель, имевший возможность читать книги из родного Лейпцига, что было большой удачей.

Вспыхнула Первая Мировая война. Разжигание ненависти русских к немцам привело к тому, что обучение в школах перевели на русский язык, семинария была закрыта, а книги переданы в церковную библиотеку.

Вскоре после начала войны, 12 февраля 1915 г., царь издал указ о конфискации имущества и высылке немцев из Волыни. Уже 1 июня двое полицейских выволокли пастора Юлиуса Йохансона с амвона во время службы и арестовали, как и нескольких других богатых и уважаемых поселенцев. Все эти немцы обязаны были подготовиться к отъезду до 10 июня. И только жена пастора Фредерика преодолела боль и шок, вспомнила о ценности библиотеки и со своими тремя несовершеннолетними детьми спрятала много книг в тайнике. Она успела вовремя, так как буквально на следующий день пастора с семьёй полицейские конвоировали в Житомир.

200000 немцев Волыни, 500 деревень, были подвергнуты массовой высылке, а затем затолканы в вагоны для скота и депортированы вглубь России. Мы, книги, забытые всеми, застыли на десятилетие в тесноте и темноте в глубоком сне.

После Октябрьской революции в России выжившие поселенцы постепенно вернулись на Волынь. В 1925 г. пастор Уле узнал о тайнике с библиотекой, и книги снова увидели солнечный свет, нашли путь к своим читателям. Наш спаситель тоже вернулся на родину, стал учителем в немецкой школе Геймталя, ему снова посчастливилось иметь возможность читать популярные книги на немецком языке.

Но из-за антирелигиозного давления большевиков на Церковь люди опасались преследований и репрессий – постепенно читателей в приходской библиотеке становилось всё меньше и меньше. В 1934 г. пастор Уле был арестован и вместе со всей семьёй выслан в Сибирь, церковь закрыли, крест с колокольни сорвали, а библиотеку подвергли антирелигиозной цензуре. Большинство книг было обречено на гибель. Книги Гёте, Шиллера, Шекспира, Дидро и других всемирно известных писателей были отправлены к позорному столбу и сожжены.

Мы тоже были осуждены, и нас бросили к столбу, но нам посчастливилось скользнуть в сторону. Я видел, как среди красных светящихся вспышек сновали трое мужчин. Их тени качались от дерева к дереву, а силуэты на высокой стене церкви превратились в огромных горбатых монстров. Брошенные в огонь книги отбрасывали тысячи светящихся искр, которые сливались с пламенем, проскальзывали среди зелёной листвы, и где-то там, в вышине, смешивались со звёздами.

Я до сих пор вижу, как мужчина с двумя детьми прячется в тени и наблюдает за нашим испепелением. Два малыша боязливо прижимаются к ногам взрослого. Пытаясь их успокоить, он положил свои руки на их узкие плечи. Он сказал: “ Смотрите, дети! Эта картина уничтожения книг должна вечно гореть в пламени вашей памяти. И когда повзрослеете, вы не должны забывать эту страшную ночь ”.

В ту же ночь, втайне от всех, этот мужчина притащил на чердак несколько мешков книг и за закрытыми дверями тщательно привёл их в порядок. Несмотря на грозившую ему смертельную опасность, он спас то, что удалось унести. Так мы, наряду с другими книгами из Лейпцига, оказались в домашней библиотеке нашего спасителя – учителя ”.

Спаситель описал эту ночь в своём дневнике так: “ Пурпурные языки огня шептали шипящим и трещащим голосом слова отчаяния, разочарования, отвращения и боли – о бессмысленной деятельности людей, которые эти книги даже не читали, не имеют понятия ни о содержании, ни об авторах, но, тем не менее, приговорили их к сожжению и беспощадно бросают в огонь. Каждая последующая стопка книг закручивалась в пепел бумажных хлопьев, и тлеющим дымом между дубовых крон уходила в бесконечное небо. А вместе с дымом красиво улетали самые глубокие чувства людей, чьи жизни были описаны маленькими буквами на бумаге.

И эти переживания людей должны исчезнуть вместе с огнём в вечности? «Страдания юного Вертера», слёзы старого «Короля Лира», любовь «Ромео и Джульетты» и, и… – всё? Гёте – там где то упоминается о Боге, Диккенс – толстый, значит богатый, это представитель буржуазии – рассудили инквизиторы – так что на костёр их всех!

О сжигании книг мы знали из истории средних веков. В последнее время советскую прессу наводнили новости о том, что нацисты тоже сжигали книги многих прогрессивных писателей. В Германии? В стране с лучшей и самой богатой мировой литературой? Нет, для меня это было немыслимым и не заслуживающим доверия! Но теперь я верю в такое варварство, потому что сам видел это своими глазами здесь. Так что инквизиция оставила очень глубокие корни, раз сегодня, в 20 веке, коммунисты или фашисты пытаются вырастить новые её ветви. Два полярно противоположных общественных строя используют в своём язычестве одну и ту же узкую доску для того, чтобы перешагнуть пропасть своей греховности, и надеются, что на той стороне они достигнут различных целей. Какой смешной вздор и заблуждение! Я боюсь делать какие либо прогнозы на будущее, но беспокойное, необъяснимое чувство, полное сомнений, плавает в сегодняшнем протухшем воздухе. Куда это нас приведёт? ”

«Барнеби» рассказал до конца эту историю о трёх книгах: “ Он вступил в самые трудные времена жизни немцев в России: изгнание, депортация, геноцид. В 1935 г. мы сопровождали нашего спасителя в Крым, а в 1938 г. – в Казахстан. В 1956 и 1964 годах государство отменило репрессии, но уродливая реабилитация немцев Советского Союза не принесла им никакой надежды на возрождение по большей части уже уничтоженной немецкой самобытности. Это привело к всеобщему решению о возвращении на исконную родину, в Германию. Внуки спасителя книг из Лейпцига нашли свой дом в Лейпциге. И мы вместе с ними! ”