Андрей Затонский - Десять лет походов спустя. Размышления над походным фотоальбомом

С другой стороны, мои фото часто грешат неточной цветопередачей. На «Кодаке» если уж елка – зеленая, так зеленая, на «Орве» же она часто отдает голубоватым или желтоватым оттенком. Ну и трансфокатор, конечно, позволил сделать несколько великолепных снимков, где видна высота, чего мне крайне редко удается добиться, где ощущается пространство, где черные тучи над умершим лесом схвачены так, что производят впечатление близкого армагеддона… Доступно? Это всё трансфокатор и «Кодак». А вообще я, безусловно, куда как более талантливый фотограф, и вообще я, безусловно, куда как более талантлив, и вообще. Вот. Такой вот я скромный.

Но что можно поделать, если мои фотографии нравятся мне больше? Со снимков, сделанных на Базальте, смотрят на меня недовольные физиономии, облепленные первыми кровососами. Столько их там обреталось, что никакого терпения не хватало – хотелось с воплями носиться по лужайки, размахивая всеми доступными конечностями. Именитые антикомарины помогали, но ненадолго, зато драть намазанные участки начинали моментально. А уж когда потек пот…

Мы довольно долго переодевались и переобувались. Сноровистый Андрей успел скомкаться вперед других и сидит на камушке, улыбается в объектив и обмахивается стебельком иван-чая. Сзади за ним нелепо торчит посреди обширной пустоши одинокий сортир, ещё дальше – гряда Обе-Иза, и за ней – чернота. Тучи собираются у истоков Сывь-Ю и медленно ползут на север, к нам. Туалет в чистом поле вызывает недоумение, мрак за горами – легкое беспокойство. Но ведь сегодня из Печоры Саблю видно не было, воздух особой прозрачностью не отличается, дымка, как и положено, чуть-чуть сзелена… Что беспокоиться? Все приметы хорошей погоды. Пожалуй, только низкая радужка над водой не в кассу…

К старту все уже почти чокнулись от неимоверной массы назойливых мессершимитов. Не припомню ни одного дня в своей десятилетней практике, чтобы так усердно жрали. Поэтому под рюкзаки подлезали даже с какой-то затаенной радостью: сейчас пойдем, выскочим на ветерок, сдует гадов, отстанут… Держи карман шире.

В первые дни Большой, офицер в душе, меня доставал до исступления. Выдай ему приказ, куда, с какой скоростью, до какого предела двигаться, и всё тут. А я не знаю, куда двигаться! Не могу я сказать: «Азимут сто шестьдесят – шестьсот метров, потом азимут сто семьдесят пять – триста метров; сорок шесть минут идем до хорошей площадки рядом с водопадом, там перекусим». Я и правда не знаю, куда может привести эта тропинка, или другая, или что скрывается за этой горушкой. Мне известно, что наш путь, в общем и целом, лежит на юг к истокам ручья Пальник-Ель. Когда кончится лес, пойдет широкий плоский водораздел, за которым глубокий кар притока Сывь-Ю. Когда именно кончится лес, бес его знает. Километров через пятнадцать, плюс-минус два. За каром, на второй день пути, следует повернуть налево вдоль небольшого ручья, пройти несложный перевал и попасть на болота в истоках Сывь-Ю. А вот что мы будем делать в течение одного этого перехода, извини, Лёша, не знаю. Идти будем, что ж ещё. Сильно не отрывайся, вдруг пройдем метров двести, и не понравится мне наше направление – тут мы его и подкорректируем. Где ночевать будем, мне тоже неведомо. Ближе к границе леса, авось, приглянется местечко, чтоб и ровно, и мягко, и вода, и дрова… И не надо, Светочка, пилить меня – «у группы руководителя нет, руководство не проявляется, все делают, что заблагорассудится»… Не надо! Невозможно сделать так, чтобы всё происходило так, как хочется начальнику, и только так. Для этого руковод должен быть, как минимум, святее папы римского и абсолютно непогрешим, чего я о себе сказать не могу. Слушай, если ты ещё раз проедешься по моей привычке долго принимать решения, когда много альтернатив, я тебя…

Как я их? Эх! Раззудись рука, расскрипись перо… Итак, Алексей Владимирович маячит впереди группы. Зеленый рюк гордо реет на его согбенной спине. Мы резво чешем по осыпной полочке, которая вскоре оборвется вниз, к базе, и нам придется долго спускаться по крупным камням до ровного места. Ноги ещё не обвыклись с характером движения, заплечные насильники пока очень тяжелы, и каждый шаг дается с трудом. Дамы киснут. Большая Света боится, так как хорошо помнит свой полет с последующим торможением об бульник в прошлом году. Маленькая боится, потому что ей впервой. Тот неласковый мрак из-за спины Марабу уже приперся к нам вплотную, и понемногу начинает сеять мелкий дождичек. Когда спустились в месиво растерзанной техникой глины около балков, дождь припустил вовсю. Короткий участок дороги, упирающийся в сыпуху, ещё не вкусившую динамита, моментально осклиз и стал противнее самых противных камней. Но по дороге можно двигаться спокойнее и быстрее, чем по камням…

По хронометражу на колупания в окрестности Базальта мы потеряли полчаса ходового времени. Это ужасно много. По хорошей дороге, да если разойтись во всю мочь, это целых три километра. Я ещё не раз добрым словом помяну себя самого за выбор восточного обхода, хотя, строго говоря, не так уж я и виноват в задержке. Где база – не знали, не заставили шофера довезти до неё, а пройти слева посоветовал великий знаток местности Валерий Александрович, печорский турист, многажды тут бывавший. И ведь правильно посоветовал, только откуда ему было знать, как пойдут события? Так уже случалось однажды: вместо того, чтобы выскочить на плато (в данном случае справа от гряды), откуда просто деваться некуда, кроме как пересечь его всё до конца, спрыгнули в лес. А тут и скорость ниже, и траверс круче, и мест, фальшиво соблазняющих к биваку, больше. Да здравствует плато, жестокое, каменистое, длинное, как судный день! По нему приходится монотонно шлепать и переход, и другой, а там, глядишь, вот и водораздел рядом!

Я был столь наивен, что накарябал в хронометраже – «дождь снесло». Вот насколько мне не верилось, что все приметы врут беззастенчиво, и не будет, не будет нам хорошей погоды. Смешно? Смешно не это. Несмотря на любой опыт, в начале похода турист всегда наивно стремиться сохранить обувь сухой ещё полчаса, не замочить штанов, не подмокнуть под мелким дождичком… К середине похода эта дурь несколько выветривается, и мокрые ноги уже не вызывают такого суеверного ужаса. А к концу маршрута ритуал одевания вечно наполненных водой ботинок даже становится приятным, бодрящим не хуже прохладного душа. Душ, впрочем, также приедается, только время от времени вызывая выбросы горячей ненависти, бессильной его развеять.

На снимке – Большой. Под камнем. Забился под консольно нависающую плиту, бережется от промокания после первого перехода. Смеется – в голос. Эк удумал!.. Рюкзаки рядом понуро мокнут, правда, уложены всё же спинами вниз, на камни, чтобы потом не обмениваться влагой с владельцами. Ничего, скоро и эта предосторожность тихо умрет…