Андрей Затонский - Десять лет походов спустя. Размышления над походным фотоальбомом

Оскоминная истина: первый день идется крайне тяжело, и рвать нельзя. Не сломаешься сам – сломаешь других, у кого или здоровья меньше, или самолюбия. Или больше притворства, это тоже сбрасывать со счета нельзя. В конце коротенького третьего перехода стало страшно смотреть даже на фотографии туристов, не то, что на оригиналы. Морды красные, дыхание хлюпающее, синдром поправления лямок через полтора шага, спотыкач непрерывный… Между тем, вода охотно стекала с неба и нигде – по поверхности. Хоть бы какой ледащий ручьишко прожурчал! Время к восьми, пора и честь знать, становиться. А куда? Схитрил: оставил всех подышать дождевой аэрозолью, а сам сбежал вниз по склону метров двести – нет, не булькает. Под ногами, в траве – more 12 12 Много (англ.) влаги, но как её уговорить в котелок? До Пальник-Еля не побежал. Далеко, да и, откровенно говоря, несколько испугался. Повсюду в травах широкие ленты вытоптаны, следы чьи-то кружат и петляют, одна полянка вся утоптана, будто целая стая валялась и перекатывалась. Стая – кого? Вот-вот, и я испугался.

Наверх вернулся не спеша. Есть: физиономии обрели цвет, средний между насыщенно-розовым и трупно-голубым. Замерзли, значит можно двигаться. Дорожку вниз я протоптал, всю воду собрал на себя, а жалко, что не на кого-нибудь другого. Склон скользкий, давай-ка змейкой, змейкой, змеить всегда, змеить везде, до самого до донца… Лишь бы никто не обряшился с хрустом, вскриком, растяжением, переломом, типуном на языке руководителя размером с рюкзак… Нет, такой в рот не влезет, как же я командовать буду?

Место стоянки определилось само собой. Неподалеку от берега ручья выдается пригорок, окаймленный болотиной, сверху ровный и, наверное, сухой. Пойдем, посмотрим. Э, что это под ногами так живо всё колышется?

В болоте самое главное – не стоять. Тяжеленный лось на большой скорости без проблем преодолевает топь, а остановится – утонет враз. Поэтому решения надо принимать в реальном масштабе времени и сразу же выполнять. Командую назад – поясные ремни расстегнуть, обойти справа по кустам. Краем глаза отмечаю, что дисциплинированный Лёша меняет курс. Сам продолжаю движение, поскольку весь предыдущий опыт подсказывает, что такая плешка должна быть вполне проходимой. И даже удобнее для прохода, чем окружающий цепкий кустарник. Наступать на кустики. На островочки травы. На черные пятачки, они крепче, чем мох вокруг. На пучки хвощевидных тычков, увенчанных спутанным белым пухом. Как там у Толкина называлась подобная травка с белыми цветками? Симбелин?

За пять метров до начала возвышения сажусь левой ногой по гениталии. Упираюсь правой, она уходит по колено безо всякого сопротивления. Приехали. Сзади – шумный чавк. Оборачиваюсь: здравствуй, женушка-по-пояс, какого дьявола тебя сюда занесло? Света подает интенсивный звуковой сигнал. Из кустов за развитием драмы заинтересованно наблюдают коллеги.

По возможности плавно скидываю и валю на бок рюкзак. Снимаю с шеи видеокамеру и кладу сверху. Света, уже освободившаяся от станка и очень нервная, хватает её с явным намерением спасти путем метания на островок. Прикидываю, что от камеры останется, крайне невежливо ору: «Нет!» Из кустов наблюдают. Ещё раз нагружаю правую ногу – тонет. Что делать? Пытаюсь придать голосу равнодушное спокойствие, извещаю:

– Мужики, это серьезно!

Реагируют моментально. Рюкзаки летят оземь, Большой командует Маленькому – «Веревку!» – и маленькими шажками начинает приближаться к нам, за ним Андрей. Мне, понятно, стыдно разглядывать их снизу вверх, я чуть-чуть опираюсь на рюкзак и получаю первое смещение вверх – не вниз. Болото норовит стянуть ботинки. По цепочке на сухое место уходит камера, потом выволакивают мешки, и к этому моменту я уже твердо стою на четвереньках. Как извлекают Свету – не вижу, карабкаюсь туда, где – по колено – стоит Большой и встаю на ноги. Держит. Света уже рядом. К черту, к черту эти приветливые, гладкие, ровные, удобные моховые болота! В кусты, в гущу рьяно хлестких веток! Кусты не растут на гидропонике, им нужна земля, твердая земля, очень мокрая и грязная надежная земля. Уф. Наконец-то и мы у врат Мадрида 13 13 А. С. Пушкин, «Каменный гость», искаженно – как уж вспомнил. . Теперь в ручей – смыть гадость с ног.

Место, честно говоря, так себе. Да, ровно и почти не хлюпает. Вода рядом в ручье. Слегка тянет ветерок, но крылатые сволочи его без труда преодолевают. Все вымокли и начинают дрогнуть от безделья.

Палатку нашу никто, кроме владельца, ставить не умеет. Даю ему в подмогу Андрея, сам с Большим отправляюсь по дрова. Дров мало, кое-как сгребаем две небольшие охапки и спешно тащим к выбранному для костра месту. Ну, теперь оскандалиться никак нельзя. С величайшей тщательностью отбираю ещё хоть сколько-нибудь сухие веточки, укладываю поверх отодранной где-то Алексеем бересты, готовлю запас покрупнее… Чирк! Пошло. Поехало! Полетело!.. Неугомонный коллега уже смотался к воде и приволок котлы. Так, прикроем костерок от дождя котлами, и быстрей бы они закипели.

Тем временем идет сражение с палаткой. Андрей с недоуменным видом сочленяет какие-то железки, рядом нетерпеливо отмахивается от кровососов Маленькая. Капюшон надвинут на лицо, руки упрятаны в рукава, но для опытных и, главное, многочисленных кровопийц это не препятствие. Сборщики производят совершенно темные для нас действия: какие-то длинные оранжевые плети запихивают вовнутрь, на глазах оформляется полусферический купол, потом одним движением набрасывается тент, оттянут вход и всё готово. Вот это палатка 14 14 В этом походе вообще было много нового. И VHS-камера, и нормальная четырехместная палатка Rhinocerusс ветроустойчивым каркасом из шести дуг, и пленочный компактный фотоаппарат-автомат. Вот диодные фонари еще не появились, потому и речь о свечках дальше. ! Двойная, жесткая, на морду ложиться не будет, против ветра устоит, тепло удержит. Материал светлый, свечки до глубокой ночи не понадобятся. Этого всего я ещё не знаю, но домик наш мне уже нравится. Кроме цены – триста баксов. Мне не по карману.

Можно ли считать моей заслугой то, что весь поход, как правило, никто не переодевался, а главное, не переобувался, пока не завершались первые бивачные работы – костер, палатка, котлы, дрова? Нельзя, наверное. Я никого и ничего не заставлял делать, за что и подвергался многократным уничижительным выпадам со стороны завхоза. Все творили, что хотели, и, тем не менее, бивачились мы очень быстро. Парадокс? Нет. Просто в первый раз, видимо, за всю мою походную историю подобрались в группу мужики, отягощенные совестью и взаимопониманием. И так это оказалось неожиданно и приятно, что временами прошибало до сентиментальных слез.