Аманда Макклелланд - Только неотложные случаи

Дама из отделения жила в домике из пеноблоков в аборигенном поселке, который находился от Элис в получасе езды. Мы с Антеей собрали еду для пикника и выехали пораньше, зная, что к полудню жара станет нестерпимой. Увидев нас в окно, дама вышла из двери в сопровождении двух молоденьких племянниц, и все трое взгромоздились в мою двухдверную «Ферозу», так что мы впятером оказались стиснутыми на одном длинном сиденье, щедро заливаемом горячим утренним солнцем.

Ехали мы куда дольше, чем предполагалось. Шоссе, совершенно прямое, упиралось куда-то в горизонт, такой широкий, что видно было, как закругляется земля. Внезапно, непонятно откуда, на дорогу выскочила игуана. Я вывернула руль, чтобы ее не задеть, но наша дама возмущенно вскрикнула и отвесила мне подзатыльник, приказывая остановиться, так что я ударила по тормозам. Не дожидаясь, пока машина встанет, она перебралась через меня и кинулась в буш, следом за игуаной. В больнице дама передвигалась не быстрей улитки, так что я была здорово удивлена. К несчастью, нагнать добычу ей не удалось. Босоногая и с пустыми руками, она вышла из кустов, осыпая меня проклятиями.

– В следующий раз езжай прямо на нее! – возмущалась она. – И лучше дави голову. Хвост – самое вкусное.

Примерно еще через час пути дама дала команду остановиться, и мы в полном составе отправились собирать питури. Она чуток схитрила: сама пошла по теневой стороне дороги, а нас с Антеей отправила на солнечную. Когда мы возвратились ни с чем, потратив битый час на поиски, дама сказала, что на солнце питури вообще-то не растет, хотя всегда не мешает проверить.

Пока нас не было, она со своими племянницами съела все наши припасы и выпила большую часть воды. Перевалило за полдень; градусник едва не закипал. Температура приближалась к 45 °С.

– Ну, зато у нас есть питури, – утешила я Антею. – Можно ехать назад.

– Вообще-то нет, – отозвалась наша предводительница. – Нам нужно дерево.

Жевательную смесь из питури изготавливают, смешивая листья растения с золой, которую можно получить только из коры определенного вида деревьев, растущих в буше. Надо было его найти – иначе никакого питури. Черт тебя подери! – ругнулась я про себя. Пот тек с меня градом, но я была решительно настроена довести дело до конца.

Весь следующий час мы разъезжали на джипе по бушу, время от времени указывая даме на разные деревья, но она лишь качала головой – нет . Когда, наконец, нужное дерево нашлось, она велела мне лезть наверх и сдирать кору. От обезвоживания я немного отупела и, только поднявшись до середины ствола, подумала, почему вместо меня она не послала кого-нибудь из племянниц. Я посмотрела вниз, собираясь задать им этот вопрос, но обе девицы и их тетушка исчезли. Они нырнули куда-то в кусты и теперь громко призывали нас с Антеей к ним присоединиться. Оказалось, одна из них обнаружила нору ехидны, и они страшно обрадовались перспективе разжиться к ужину свежей ехиднятиной. Еще сорок пять минут наша дама посиживала под деревом, пока мы раскапывали нору, чтобы выловить ее еду, но ловкая маленькая тварь оказалась проворней и сумела улизнуть. Правда, неподалеку нам попалось гнездо медовых муравьев, и вместо ехидны мы прихватили с собой его.

К тому времени, когда мы подрулили обратно к домику из пеноблоков, и я, и Антея просто умирали от жары. Дама пригласила нас на чашку чаю, и мы согласились, хотя страшно перепачкались, выбились из сил и мечтали скорей вернуться в общежитие, чтобы нырнуть в бассейн. Однако отказ ее бы обидел, так что мы остались, о чем впоследствии не пожалели. Она выжала в чай медовых муравьев, и вкус оказался потрясающим.

Позднее коллеги просветили нас, что «охота на питури» являлась своеобразной больничной традицией. Пожилая дама практически всех возила в буш, съедала припасенный ланч, выпивала всю воду и отправляла «бледнолицых» на дерево за корой. Конечно, она над нами издевалась, но это было частью веселья.

Мне очень нравилась одна маленькая девочка по имени Джун, частая гостья в нашем педиатрическом отделении. Она была относительно пухленькая – особенно с учетом того, как тяжело болела, – и предпочитала, чтобы ее носили на руках, а не сажали в кроватку. Меня сильно тревожило, что она попадает в больницу снова и снова. Я очень хотела разузнать, что происходит в ее семье, но она жила в глухой деревушке, и я понятия не имела, в каких условиях. Единственный, кто навещает таких пациентов на дому – полевые фельдшеры, но это совсем другая область здравоохранения. Они живут в местной общине, обычно у черта на куличках. Элис-Спрингс, конечно, тоже не центр Вселенной, но это был хотя бы город.

Фельдшеры, с которыми я пересекалась, восторженно отзывались о своей работе. Они обожали жить на природе и тесно общаться с коренным населением, которому помогали и в болезни, и в здравии. Некоторые из них перенимали обычаи аборигенов, носили дреды, сажали огородики и участвовали в шаманских ритуалах. Я не была готова к дредам и плохо смыслила в огородничестве, но идея пожить в каком-нибудь из племен мне понравилась.

Проблема заключалась в отсутствии у меня необходимого опыта. Фельдшеры работают в одиночку; они лечат и взрослых, и детей, так что мне предстояло освоить новые навыки. Через год после переезда в Элис я попросила перевести меня из педиатрии в отделение скорой помощи.

Работать там приходилось куда интенсивней, чем с детьми. К нам привозили взрослых пациентов с болями в груди и проблемами, вызванными диабетом, с пневмонией и прочими болезнями, чтобы мы направили их в нужное отделение, но в основном мы сталкивались с последствиями травм – ранами и переломами. Часть их относилась к стандартным, какие попадаются во всех отделениях скорой помощи, но с некоторыми можно было столкнуться только в наших условиях.

Вскоре после перевода меня отправили чистить рану пожилой женщине-аборигену, выдав пинцет и перекись водорода. Но я, вроде как, привыкла к тампонам и йоду.

– Это зачем? – поинтересовалась я.

– Вытаскивать личинок, – ухмыльнулась другая сестра мне в ответ.

– Заливаешь рану перекисью, личинки высовываются, и ты их вытаскиваешь за головы пинцетом.

Пожилая пациентка лежала смирно и ласково улыбалась все долгие часы, пока я промывала ей рану на ноге и охотилась на крошечных паразитов. У меня даже выработался собственный ритм, и это радовало. Как я впоследствии узнала, таких пациентов в больнице было навалом. Открытые раны на жаре немедленно привлекали насекомых, так что личинки плодились и множились. Помню, однажды мне попалась женщина с инфицированной раной на голове, у которой ими кишел весь скальп.

Еще одной проблемой, типичной для Элис, оказались травмы при ДТП. Поблизости ежегодно проходили гонки на мотоциклах, непременно сопровождавшиеся многочисленными авариями. Мотоциклисты разгонялись до бешеных скоростей на нашем пустынном шоссе и сталкивались, к примеру, с верблюдом. Немало неприятностей доставляли и туристы: они ехали через Элис-Спрингс с севера на юг в своих древних домиках на колесах с перетертыми ремнями безопасности. Когда такой транспорт с семью-восьмью пассажирами попадал в аварию, это было ужасно. Однажды при столкновении из крепления выскочил газовый баллон и проломил девушке грудную клетку. Когда ее доставили к нам, у нее в груди зияла дыра размером с этот баллон.