Аманда Макклелланд - Только неотложные случаи

Следующим видом травм, распространенным в Элис, были последствия пьяной драки. Алкоголизм вообще представлял там серьезную проблему и, к тому же, приводил к насилию, отчего в больницу тек непрерывный поток окровавленных драчунов. Простого решения тут не существовало; со временем ты к этому привыкал, а кое-какие эпизоды казались даже забавными.

Помню, в один особенно загруженный день я отвечала за прием пациентов, пока старший персонал занимался двумя тяжелыми случаями с кодом 1: жертвой ДТП и сердечным приступом. В отделении царила неразбериха, в зале ожидания скопилась уйма людей. Моей обязанностью был первичный осмотр, в котором я тогда еще не поднаторела. Пациенты сильно возмущались длительным ожиданием. И тут на пороге появился Джонни, парень из аборигенов, завсегдатай пьяных посиделок, которые местные устраивали в пересохшем русле реки. Ему определенно не мешало помыться, и пахло от него неважно, кроме того, он почему-то был босиком. Пока он пробирался к моему посту, остальные в зале ожидания возмущенно фыркали. Чертовы расисты, – подумала я. Может, он не отличался любовью к водным процедурам, но все-таки был местным. Я хорошо его знала.

– Систер, – просипел он, – у меня чёт с ногами.

– Что ты имеешь в виду, Джонни?

– Да я вот шел сюда от самого центра, и теперь с ними чёт не то.

Я перегнулась через стойку, чтобы посмотреть на его босые ноги с мозолями и потрескавшейся кожей.

– Приятель, у нас тут куча народу, – сказала я ему. – Вряд ли мы сможем заняться ими сегодня.

– Систер, с ними вообще швах, – настаивал он.

– Ладно, Джонни, присядь. Посмотрю, что мы сможем сделать.

Он развернулся, и тут я увидела здоровенный нож, торчащий у него прямо между лопаток.

– О боже! Немедленно вернись, – воскликнула я, выскакивая из-за стойки и спеша навстречу ему.

– Что с твоей спиной, приятель? Как ты вообще стоишь на ногах?

Джонни покосился себе через плечо, рассматривая нож, как будто забыл, что он там есть.

– А-а, да, – просипел он. – Та женщина, очень плохая – она мне воткнула нож в спину, вот и пришлось к вам идти, от самого центра… и теперь с ногами чёт не то.

Всего я провела в Элис полтора года: год в педиатрии и шесть месяцев в скорой помощи. С тех пор немало воды утекло, но работа с аборигенным населением оставила у меня в душе глубокий след. Большинство его проблем было связано с условиями жизни, и я с грустью сознавала, насколько коренное население, обитающее в резервациях и собственных поселках, отчуждено от общества. Но что я могла поделать? Аборигены разрывались между традиционным образом жизни и городскими удобствами. Они хотели иметь под рукой KFC и супермаркеты, хотели, чтобы их дети учились, но для этого надо было переселяться ближе к школам. Они перестали быть кочевниками, но горожанами так и не стали, застряв где-то на полпути, в вечно подвешенном состоянии.

Медицинские работники в Элис были прагматиками. Они решали проблемы по мере поступления, не позволяя им взять над собой верх. Они старались максимально использовать свои ограниченные ресурсы, проявляли гибкость, которую вы вряд ли встретите в больших городских госпиталях. Многие из них, настоящие подвижники, посвятили всю жизнь работе с коренным населением.

Меня сильно вдохновил их пример. Уезжая из Элис-Спрингс, я еще не знала, куда подамся дальше, но очень хотела путешествовать. Будущее казалось туманным, но в одном я была уверена: я, наконец, поняла, какой медсестрой хочу стать.

Покинув Элис-Спрингс, я поехала в Африку, в этакий своеобразный тур на Кон-тики. Я заплатила полторы тысячи долларов, чтобы за три месяца проехать через весь континент в кузове грузовика с ночевками в национальных парках или дешевых хостелах. Каждый день мы всей группой ходили на местные рынки за продуктами, а вечерами по очереди готовили ужин. Это было мое первое путешествие за границу и первое «А» в моем списке: Африка, Антарктика, Амазония. Я хотела посмотреть все эти места, пока еще молода и полна сил. Мне казалось, по Европе можно кататься и в старости. А вот чтобы пересечь Африку на грузовике, нужна недюжинная выносливость.

Мы стартовали из Кении, по Рифт-Валли добрались до Уганды и дальше до Танзании. Останавливались в хижинах из листовой жести с земляным полом в африканских трущобах, посещали деревушки, притулившиеся на краю гигантских равнин, прыгали по ухабам на старых автобусных скамьях, прикрученных к полу в кузове грузовика. Кузов был обтянут парусиной, которую в погожие дни мы поднимали, чтобы разглядывать окрестности. У нас не было никаких айфонов, нас ничто не отвлекало. Пейзажи сменялись, разительно не похожие друг на друга.

За два месяца до нашего приезда в Уганде застрелили нескольких туристов, отправившихся в горы посмотреть на горилл. Национальный парк закрыли, поэтому многие отменили запланированный тур туда. В грузовике нас осталось шестеро, и мы были первой группой, которая собралась в парк после инцидента. Мы приехали на следующий день после того, как парк снова открылся для посещений, с вооруженным сопровождением, по новому протоколу безопасности.

Я тогда увлекалась фотографией – даже закончила курсы в Элис-Спрингс – и потащила с собой в джунгли целый арсенал аналогового фотографического оборудования, надеясь сделать уникальные снимки больших приматов в дикой природе. И не прогадала. На вершине горы мы встретили группу горилл, в том числе двух серебристых самцов, напряженно уставившихся друг на друга. Большая редкость повстречать двух доминантных особей в одной стае – судя по всему, сын недавно потеснил отца с роли вожака, и старик с этим еще не смирился.

Я разглядывала их в объектив фотоаппарата, непрерывно щелкая затвором; я снимала на черно-белую пленку с красным фильтром, и в видоискателе обезьяны и джунгли вокруг отражались в красном монохроме. А потом в фокус попал мужчина с автоматом наперевес, выходящий из зарослей, и еще трое за ним.

На секунду я подумала, что мы пропали – тут убивают туристов , – но люди с автоматами спокойно шли в нашу сторону, и охрана нисколько не волновалась. Оказалось, это патруль, выслеживающий браконьеров – такие же охранники, обеспечивающие нашу безопасность. Они не проявляли признаков агрессии, и наши сопровождающие тоже; по языку из тел я поняла, что все в порядке.

Вернувшись в Африку какое-то время спустя, я вспоминала тот момент как любопытный урок по оценке рисков. Сам факт, что человек разгуливает по джунглям с автоматом Калашникова, еще не делает его убийцей; с другой стороны, как позднее оказалось, наличие охраны – не повод расслабляться.

Дальше в ходе тура мы посетили деревню Масаи-Мара в Танзании. Завидев наш грузовик, члены племени бросились по своим хижинам, на ходу сбрасывая с ног кроссовки, чтобы переодеться из обычной одежды в национальные костюмы. Они столпились вокруг нас и повели по деревне; на пути я заметила девочку с гнойным воспалением в ухе. У меня были с собой ушные капли с антибиотиком – обязательный атрибут походной аптечки, – так что я вызвалась ее полечить: промыла ухо и отдала матери пузырек, объяснив, как пользоваться лекарством. Семья так обрадовалась, что подарила мне церемониальное копье.