Маргарет Бейкон - Достойный друг. Жизнь Лукреции Мотт

Старшую дочь Коффинов, Сару, окружает ореол таинственности. Вероятно, она была инвалидом. Пока она была ребенком, ей никогда ничего не поручали делать, и она никогда не ходила в школу. В возрасте тридцати четырех лет она упала в доме своей матери и вскоре после этого умерла. Кроме того, о ней нет никаких упоминаний в семейной переписке. Спустя много лет после ее смерти, племянница мимоходом упомянула, что та «была не в себе». Но точная природа ее инвалидности так и остается тайной, покрытой мраком времени.

Из-за проблем с Сарой Лукреция фактически стала старшей дочерью. Она была главной помощницей Анны Коффин, служила у нее на посылках и присматривала за младшими детьми. Когда отец на долгое время уходил в море, она оказывалась у матери основной компаньонкой, и даже вела домашнее хозяйство под бдительным присмотром тетушек, когда мать отправлялась «на материк» за товаром для своей лавки. Благодаря такой близости, у Лукреции возникла глубокая любовь к матери и стремление отождествлять себя с нею, сохранившиеся на всю жизнь. До пятидесяти одного года Лукреция жила вместе с матерью или неподалеку от нее, обращаясь к ней за советом и поддержкой. После кончины Анны Фольгер Коффин Лукреция хранила память о ней, опираясь на материнскую систему ценностей и по-прежнему считая ее своей внутренней судьей. «Так говорила моя мама» и «Так делала моя мама» – эти выражения оставались частью жизни Лукреции до самой старости. И хотя она вышла далеко за пределы круга деятельности старшей женщины, теплота их отношений оставалась источником ее силы.

Ее отношения с отцом менее прозрачны. Поскольку, когда Лукреция была еще ребенком, он часто и подолгу отсутствовал, то и образ его казался расплывчатым – конечно, любимым и уважаемым, но он никогда не был по-настоящему близок с дочерью. Когда его рискованные спекуляции, морские походы и коммерческие предприятия не приносили успеха, а наоборот, создавали трудности для Анны, Лукреция всегда была на стороне матери. Но именно от Томаса Коффина она унаследовала колоссальную физическую энергию и склонность к риску, ставшие неотъемлемыми чертами ее развивающегося характера.

Ее положение старшего ребенка способствовало укреплению уверенности в себе и обостренного чувства собственного «я». Ее сестра Элиза, родившаяся в декабре 1794 года, стала подругой Лукреции на протяжении всей жизни, всегда играя роль добродушной и послушной младшей сестры. В 1797 году у Коффинов умерла новорожденная дочь, а в 1798 году родился их единственный сын Томас Мейхью. Позже появились на свет еще три сестры: Мэри в 1800 году, Лидия в 1804 (умерла в младенчестве) и в 1806 году – Марта. По отношению к брату и всем сестрам Лукреция Коффин демонстрировала собственническое, слегка властное отношение. Она никогда не стеснялась указывать им, как себя вести. И в детские годы она была остра на язык, вспыльчива и остро ощущала несправедливость. Но в то же время отличалась особой теплотой, веселостью и живостью, что привлекало к ней других детей.

С четырех лет она проводила в школе каждый божий день по пять часов. Несмотря на вечную нехватку времени, Анна Коффин все-таки ухитрилась научить ее буквам и цифрам дома, а в школе Лукрецию учили читать, писать красивым разборчивым почерком, считать и заучивать наизусть. Школу, в которую она ходила, построили нантакетские квакеры в 1797 году, и расположена она была поблизости от дома собраний. Мальчики там корпели над уроками под руководством учителя, а девочки – учительницы, пока не наступала их очередь отвечать.

В книге под названием «Умственное совершенствование», написанной английским Другом 3 3 самоназвание квакеров, членов Религиозного общества Друзей Присциллой Вейкфилд, Лукреция прочитала о работорговле. В книге очень живописно описывалось пленение чернокожих на побережье Гвинеи, разлука семей и заточение рабов в трюмы кораблей. Лукреция пришла в ужас, прочитав о том, как на полпути от Африки до Карибских островов многие рабы погибали от недостатка воздуха, воды, нормальной еды и отсутствия физической активности. Их калечили жестокие капитаны кораблей, а некоторые намеренно морили себя голодом до смерти или прыгали за борт. Потрясенная, она перечитывала эти отрывки снова и снова. Ей было невмоготу даже представить, как младенцев вырывали из рук матерей. Такое дурное обращение одних людей с другими было несправедливым. Кто-то должен был положить этому конец. Она выучила наизусть длинный отрывок и много раз декламировала его, и слезы наворачивались на глаза, когда она доходила до последней строчки «Ваши деяния заставляют род людской содрогнуться».

На Нантакете рабов не было. Рабство никогда не было частью экономики острова. Нантакетские квакеры официально выступили против рабства еще в 1716 году. Однако в Массачусетсе рабов держали до 1780 года, и морские капитаны Ньюпорта и Нью-Бедфорда играли значительную роль в «торговом треугольнике»: ром из Новой Англии в Африку, рабы из Африки на Карибы, патока с Карибов в Новую Англию. К ужасу своему Лукреция узнала, что некоторые из этих капитанов были квакерами. Там, где можно было заработать, даже квакерская совесть могла самым странным образом промолчать.

Во время дебатов по Конституции США многие верили, что рабство отомрет естественным образом. Но изобретение хлопкоочистительных машин и распространение хлопкоперерабатывающей промышленности на Севере послужили к укреплению позиций этой «специальной структуры». Покупка Луизианы в 1803 году, добавившая к Соединенным Штатам обширную территорию, полностью готовую для аграрной экспансии Юга, и далее гарантировала необходимость постоянной поставки рабов. В результате, в Южных штатах особую важность приобрело содержание рабов. Все эти события происходили, пока Лукреция была еще совсем маленькой, но кое-что она об этом слышала из разговоров взрослых. Жители Нантакета были слишком озабочены собственным выживанием и не особо внимательно следили за развитием событий «на большой земле».

В классе рабство тоже не обсуждалось. От детей требовалось всего лишь прочитать отрывок и выучить его, независимо от темы. Занятия в школе были долгими и скучными, но были и короткие переменки, когда дети все вместе могли играть на школьном дворе. Остроумие Лукреции и способность к передразниванию привлекали к ней других ребят, но кое-кто из соучеников побаивался ее острого язычка и вспыльчивости. Они называли ее «злючка» и жаловались, что она дразнится. Лукреция старалась укоротить свой злой язычок, но была слишком бойкой и смышленой, а посему у нее не хватало терпения смириться с тем, что она считала медлительностью или тупостью, так что время от времени с губ ее слетал резкий ответ. На квакерских собраниях она изо всех сил старалась бороться с этим недостатком.