Оксана Чурюканова - Стефано Дионизи. Цена успеха

Судя по ощущениям Стефано, его детство и юность нельзя назвать безмятежными. Себя он называет «брошенным ребенком». Удивительно, как после некоторых историй он вообще остался жив, сам связывая это с небесным заступничеством брата Фабио. Себя в возрасте от 12 до 18 лет Стефано воспринимает как «маленького мальчика», и чувство одиночества или, скорее, незащищенности способствует этому.

Вопрос веры для него, видимо, является одним из наиболее важных. Не раз он признавался в своем полном атеизме: «В моем доме нет ничего духовного. Мои юношеские путешествия никогда не были поиском границ души. У меня одна превалирующая рациональность, я атеист и пессимист».

Стефано рассказывает, что перестал веровать в бога в возрасте десяти лет, до этого он был просто образцовым алтарным мальчиком и участвовал в религиозных обрядах, например, в пасхальных благословениях. Позже, уже в психиатрической клинике, к нему вернутся мысли о боге: «Я нуждался в помощи, и если люди не могли мне помочь, я готов был обратиться к Богу… Я хотел быть услышанным в духовном измерении, которое могло пролить свет на серию негативных событий моей жизни. Остальные в реальном мире, казалось, не поймут меня… Обычно мы цепляемся за Бога, когда терапия, кажется, больше не работает, и есть элементарная потребность надежды, я просил исповедовать меня капеллана клиники, хотел совета, что приблизил бы меня к Тайне».

Священник, к которому обратился Стефано, отказал ему в исповеди после того, как узнал, что тот пришел из психиатрического отделения и не исповедовался двадцать три года. Ощущение быть отвергнутым церковью именно в тот момент, когда тебе действительно необходима ее поддержка, могло спровоцировать окончательное решение больше в нее не возвращаться.

Но на самом деле, в глубине души Стефано трепетно и потаенно думает о Боге и о том, что он в силах избавить человека от тяжелых последствий содеянных грехов. И, в конце концов, все же вновь возвращается туда: «Я поспешил, потому что милосердие Бога огромно и любой совершенный мною грех был бы оправдан. В тотальной исповеди, в которой я нашел бы себя, было отпущение грехов, как минимум, хотелось надеяться на это… и пора было начинать примирение с Богом. Я не молился столько лет, исповедовал атеизм, однако вновь обратился в ломбард возможности спасения».

Родители Стефано развелись, когда мальчику было четыре года. Уход отца из семьи стал для него той точкой X, которую можно считать отправной для многого, а главное, для развития психической болезни Стефано, с которой он вынужден сражаться долгие годы.

Путь к примирению с отцом был долгим и мучительным. Он стал не просто дорогой к соединению отца и сына, не видевшихся двадцать пять лет, а верным направлением к исцелению душевной болезни Стефано.

Теперь он откровенно признается, что толчком, побудившим его позвонить папе, стало рождение его собственного сына Майло. Мальчик явился своего рода символическим подарком для отца в глазах Стефано, который всю жизнь мучился чувством вины. По необъяснимой причине Стефано принял на себя всю вину из-за развода родителей.

Но что за человек был отец Дионизи – Марио? На протяжении долгого времени сам Стефано знал о нем лишь благодаря своим детским воспоминаниям и воспоминаниям матери, которая «как всегда гневно» рассказывала ему об отце. В частности, один из рассказов касался военного детства Марио, с той поры получившего привычку всегда обедать с куском хлеба в руке. «Мой отец часто говорил, что ему немцы не сделали ничего плохого, напротив, в одиннадцать лет, во время оккупации, он жил в Риме, в квартале Триест. Однажды, проходя по тротуару, он встретился с бритым солдатом, вооруженным штыком. Заметил на земле завернутый в узле хлеб и стал приближаться, восхищенный фигурой героя-бойца и подталкиваемый голодом. Солдат убрал штык и с улыбкой подарил ему половину буханки. В общем, немцы с точки зрения моего отца, обладали чувствами», – пишет Дионизи в своей книге.

После того как Стефано сумел отыскать и решился набрать номер телефона Марио, их отношения стали складываться практически заново, с нуля. Итак, они не виделись двадцать пять лет, и их первая встреча произошла по инициативе Стефано, в квартале Трастевере. «Я столкнулся с тучным, устало прохаживающимся человеком. Мы обменялись прохладным поцелуем в щеку. Я изучал черты его лица, потом сфокусировался на глазах и узнал в нем себя. В первый раз я видел, будто в зеркале, свои глаза, которые улыбались… Тем днем я отыскал свой взгляд в его, позволившем мне почувствовать себя более уверенно».

Они отправляются на общественном транспорте в ресторан, выбранный Марио. Свои чувства смущения и напряжения Стефано будет прятать за тщательным обращением со столовыми приборами и короткими, незначащими фразами. А что же отец? «Папа смотрел на меня, как если бы я был веточкой на ветру, и избегал с определенной осторожностью тем, которые могли бы коснуться его ответственности за произошедшее».

Марио ничего не знал о Стефано, о его проблемах, о его госпитализациях, даже фильмов, в которых тот снимался, не видел ни одного. Но Стефано не осуждает отца: «Я не видел его двадцать пять лет и не мог требовать его участия в моей жизни или понимания моих страданий».

Как же горько узнать, пройдя через панические атаки, испытав на себе укол «бомбы», сваливающей с ног, периоды изоляции в психиатрической клинике, что источник твоей болезни – отцовские гены. И невозможно представить чувств того, кто услышал от родного отца, что ты «ошибка», что тебя не должно было быть и «родовое проклятие» следовало бы прервать, отказавшись от продолжения рода.

Циклотимия – так называется болезнь, которой страдал Марио, и которая имеет свойство передаваться по наследству. «После смерти моего отца я нашел медицинские сертификаты того времени, когда ему было сорок лет, освобождавшие его от ответственной работы, потому что он не выдерживал стрессовых ситуаций… Моя мать рассказывала, что когда я был маленький, однажды он пытался покончить с собой при помощи газа».

По словам Стефано, Марио очень рано вышел на пенсию, и поэтому жизнь его складывалась непросто. Однако он обладал замечательным качеством – находить выход из трудных ситуаций. Он был предприимчивым и общительным. Для того чтобы иметь средства к существованию, придумал сдавать свой дом 55 кв. м. в аренду, а самому поселиться в съемной комнате общежития. Он стал жить в римской провинции Лавинио, маленьком курортном местечке на море, в 55 минутах на поезде от вокзала Термини.

У Марио было много знакомых иностранцев различных этносов: арабов, румын, индийцев. И благодаря этим знакомствам он приобщился к тайнам национальных кухонь разных стран: «Папе, настоящему римлянину, придерживающемуся своих кулинарных традиций, так сильно нравились ароматы, что он рассказывал мне о специях, как настоящий эксперт этнической кухни».