Ирина Коростышевская - Простыми словами. Интервью

Рассуждаете безупречно.

Безупречный у нас только Господь Бог.

Вы доверяете людям, с которыми работаете?

А что такое – доверять? У доверия очень широкий спектр. Доверить перенести деньги из одного места в другое – одна степень доверия. Проронить слезу – другая. Повернуться спиной – третья.

Какая из них самая высокая?

У каждого – своя. Для меня важно, чтобы я не боялся повернуться спиной. Бывает ведь, что человек стоит за спиной, но ты чего-то ждешь от него и спиной его видишь. А есть люди, на которых не надо смотреть, к ним просто не боишься повернуться спиной, и все.

Такие люди в вашей жизни есть?

Да, но их немного. Есть люди, с которыми я обязан общаться по долгу службы, и есть такие, с которыми мне просто приятно: не надо себя контролировать, не надо уравновешивать смелость с осторожностью… И все-таки я не понимаю, зачем вы это спрашиваете, ведь ничего нового я не сказал. Каждый человек строит свой маленький мир, чтобы в нем жить. Важно, чтобы во всем была гармония… 4 4 Впервые опубликовано в журнале «Челябинск», 2001, №5

Скажу честно: для меня оказалось неожиданной радостью, когда Сергей Антонович Лемешевский согласился на интервью. Людей такого масштаба можно пересчитать по пальцам. Генеральный директор Златоустовского машиностроительного завода, награжденного самыми высокими государственными наградами, приехал ко мне на встречу в точно назначенное время. Когда он вошел в зал ресторана, люди зашевелились. «Будто корабль вдруг оказался на суше» – подумала я в тот момент. Кофе со сливками и лимоном, кофе американо, сливки подогреть, – четко проговорил он официанту. Официант, к моему удивлению, не задал ни одного уточняющего вопроса.

Сергей Антонович, когда вы были маленьким, у вас была любимая книга?

Маленьким не помню, а в школе, в старших классах, мне очень понравился роман Сергея Воронина «Две жизни». Родители выписывали «Роман-газету», в конце года обязательно подшивали все номера, и этот роман был напечатан году в семьдесят седьмом. Там два друга прошли войну, один вернулся в спорт, другой стал инженером, но они сохранили дружбу на всю жизнь. Такая сентиментальная вещь.

Вы сентиментальный человек?

Да.

Какая песня может вас тронуть до слез?

(Смеется.) У меня нет такой специальной песни, под которую бы я сидел и плакал. Мне нравится, как поет моя мама. У нее есть любимая песня, она малоизвестная: «Моросит мелкий дождь, мы идем в тумане, моросит мелкий дождь, сыро даже в кармане. А мы молча идем, проклиная погоду, вытирая с лица набежавшую воду…»

Вы любите дождь?

Да.

Когда-нибудь спрашивали себя, почему?

Нет, никогда. А зачем?

А фильмы советских лет вам нравятся?

Ну а кому они не нравятся?

«Все остается людям» с Николаем Черкасовым в роли директора завода помните?

Я помню довольно много фильмов про директоров заводов, но фильм, который меня озадачил и поразил – это «Частная жизнь» с Ульяновым в главной роли. Его отправляют на пенсию, и он заново учится жить в обычной жизни, без работы. Идет с женой в театр, по-другому смотрит на своего взрослого ребенка.

Почему вас так поразил этот фильм?

Не знаю. Засел в памяти и все. Многие вещи необъяснимы, и я даже не хочу это анализировать. Логика важна в работе, на уровне ощущений она не нужна.

Михаил Ульянов – великий актер?

Да. Однозначно.

Если бы у вас была возможность познакомиться с любым человеком из любого времени, кого бы вы выбрали?

Наверно, я бы хотел поговорить со Сталиным. Я не понимаю его, я бы хотел понять. Человек, который делал эпоху. Что им двигало? В доме-музее на родине Сталина на стене висят слова Черчилля: «Сталин был великим человеком хотя бы потому, что взял Россию с сохой, а оставил ее с атомным оружием».

Сталин – гений?

Да. И он, и Ленин. Они сумели свои идеи донести до такого количества людей, и люди им поверили. Гений в физике, в математике, в химии – это локально, таких людей много. А здесь масштаб.

А чем таким они обладали?

Трудно сказать. Я поражаюсь. Вот в этом и есть их гениальность. Феноменальная энергия, магнетизм. Перевернуть сознание людей практически без никакого образования – это что-то нереальное. Но ведь у них же получилось.

Вам никогда не приходила в голову мысль, что Сталин хотел, чтобы мы проиграли войну?

Никогда. Сталин предполагал, что будет война, готовился к ней. Наш завод переехал из Тулы в Златоуст за два года до начала войны.

Почему же тогда все великие полководцы во время войны были в лагерях?

Скорее всего, это произошло непроизвольно. Из-за определенных черт характера Сталина, из-за той обстановки, которая была вокруг него создана теми людьми, которых он к себе приблизил. И потом, далеко не факт, что те великие полководцы Гражданской войны сумели бы меньшей кровью выиграть Великую Отечественную. Тот же Тимошенко, тот же Буденный ничего значимого не внесли. Свое умение командовать фронтами к началу войны уже показал Жуков. Наверно, гораздо больший урон нанес тот факт, что среднее руководящее звено армии было обескровлено – люди, которые должны были грамотно выполнять приказы. Это, конечно, внесло проблемы, но не думаю, что долгое ведение войны напрямую связано с этим.

Вы знали, что жена Рокоссовского отбывала срок в одной из челябинских колоний?

Не знал.

Честно?

Честно.

А вы предполагаете, что на вас, как на директора крупного оборонного завода, может где-нибудь лежать папка?

Давайте так: папка лежит у меня на заводе в отделе кадров. Но я предполагаю, что многие мои действия могут быть под контролем у государства. И очень спокойно к этому отношусь. Если тебе дали право допуска к секретным документам, тебя однозначно должны контролировать. Когда я расписался, что обязуюсь сохранять секреты государства, я понимал всю степень ответственности.

То есть контроль для вас – норма?

Контроль контролю рознь. Это первое. Бесконтрольных людей не должно быть в принципе. Это второе. Есть правила, о которых договорились. И если я с кем-то о чем-то договорился, то человек может проверить, как я соблюдаю эти договоренности.

Правила – основа жизни?

Конечно. Но на первое место я бы поставил закон и договоренности. Любое правило можно обойти, поменять, по-новому обговорить. Я всегда говорю: «Правила игры обговариваем на берегу». Если по прошествии времени эти правила кого-то не устраивают, садимся и устанавливаем новые.