Азимжан Аскаров - Я счастлив…

***

В те времена государственная политика в Советской стране была направлена на пробуждение чувства сострадания к несчастным американским чернокожим гражданам, но никто из чиновников не печалился по поводу незавидной участи простых сельчан, умерших от побоев или навсегда искалеченных в милицейских застенках в нашей собственной стране.

Мне в то время было лет пятнадцать-шестнадцать, и некая сила властно призвала меня выучиться на юриста и бороться против подобной несправедливости и беззакония.

***

…Окончив в 1968 году десятый класс, я, с целью заработать на учебу, нанялся отливать саманный кирпич-сырец и скопил немного денег, но их едва хватило на то, чтобы съездить проведать родственников в Фергане.

В те времена только сын прокурора мог стать прокурором, а сын колхозника мог стать лишь колхозником. Однако я поступил на работу в строительную организацию. Мое решение тогда восприняли осуждающе даже родители, которых упрекали из-за меня. Но в тот день, когда я принес домой свою первую зарплату – 120 рублей, радости в нашей семье не было конца. Мой папа долгие никогда не получал денег за свой труд, только унизительную оплату маслом, рисом да макаронами с колхозного склада.

Затем военный комиссариат направил меня на водительские курсы в ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту). Половину платы за мое обучение вносила строительная организация, в которой я работал.

В том 1968 году произошло событие подлинно исторической значимости в жизни республики: нам впервые выдали на руки паспорта гражданина СССР. До этого для колхозников единственным удостоверяющим личность документом была трудовая книжка колхозника.

Мечты сбываются

В 1971 году, прослужив два года в рядах Советской армии, я отправился домой. К этому времени я уже мечтал стать художником.

…После дорожных мытарств в течение нескольких дней на поезде я добрался, наконец, до Ташкента и направился в знаменитое в Узбекской ССР художественное училище имени Бенькова. Увы, как выяснилось, вступительные экзамены к тому времени уже закончились. Мне посоветовали хорошенько подготовиться и снова приходить поступать в следующем году.

***

Вернувшись в Кыргызстан, в родной дом в Базар-Коргоне, я обнаружил, что меня уже определили в помощники механизатора, даже не спросив мое мнение. Мне предстояло побороться за свою свободу выбора и мечту – стать художником…

Неподалеку от центра нашего села располагался дощатый жилой барак, там жила старая женщина. Она была родом из Польши, а в наших местах оказалась в годы второй мировой войны. Ее муж умер, и она осталась совсем одна. Узнав, что в армии я служил в Польше, она попросила меня рассказать обо всем, что я там увидел, и слушала мой рассказ со слезами на глазах, стараясь не пропустить ни слова.

Военную службу в течение двух лет я проходил в Польской Народной Республике и собственными глазами увидел, какой урон польскому народу нанесло пребывание там Советской Армии. Тысячи и тысячи гектаров плодородных земель Польши советские войска использовали в качестве военных полигонов, а с наступлением зимы тысячи деревьев в живописных лесах вырубали на дрова для отопления казарм.

Я служил водителем и побывал во множестве городов и сел Польши, беседуя с простыми поляками. До сих пор я храню в душе глубокое уважение и самые теплые чувства к польскому народу…

Эта женщина и нагадала мне, что скоро я уеду, начну учиться и женюсь. Так оно и вышло. Я снова направился «штурмовать» Ташкент. У меня было благословение родителей и сорок рублей в кармане.

***

В квартире, снятой внаем, жили двое учащихся художественного училища имени Бенькова, это были ребята из Узбекистана, а звали их Кахрамон и Рустам. Если сегодня кто-нибудь спросил бы меня, есть ли у меня друзья, я по-прежнему назову этих двоих.

В ту пору умение написать портрет Владимира Ильича Ленина считалось верхом художественного мастерства, да и далеко не каждому это разрешалось. Но, в первый же день обучения мне довелось убедиться на собственном горьком опыте, насколько непростой оказалась задача – изобразить даже пиалу, не говоря уже о вожде мирового пролетариата.

***

Нужно было оплачивать питание и аренду квартиры, покупать бумагу и краски, и я устроился на работу в строительную организацию. Днем я был на стройке, а ночами выполнял рисунки-эскизы с натуры. В выходные отправлялся на природу, постигать секреты пейзажной живописи. Какие же это были безмерно счастливые дни…

***

На следующий год я подал документы на отделение живописи заветного художественного училища и выдержал вступительные экзамены в числе лучших абитуриентов. Самым же трудным экзаменом оказалось сочинение, вот за него я и получил свою «тройку». Но предстоял еще и экзамен по истории. Я прочитал множество книг – о Второй мировой войне, приходе Гитлера к власти и внезапном нападении на СССР. И, по счастливому совпадению, именно эти вопросы оказались в моем экзаменационном билете.

Обернувшись лицом к членам экзаменационной комиссии, я спросил их: «О каком Гитлере мне рассказать?». Один из членов комиссии взглянул на меня изумленно и ответил вопросом на вопрос: «А что, разве есть еще один Гитлер?» Я стал рассказывать про Гитлера и его двойников, про золотой запас нацистов и Бразилию, куда он был вывезен… Эти исторические сведения я почерпнул в журнале «Огонек». Переглянувшись, члены экзаменационной комиссии сказали: «Вы свободны». Выйдя в коридор, я взглянул на экзаменационный лист – «5»!

Я знал, что в “Бенькове” учатся только дети больших чиновников, боялся, что мандатная комиссия меня не пропустит. Так и получилось. Восстановить справедливость мне помог наш родственник, знаменитый диктор Узбекского телевидения Октам Джобиров, чье имя магически подействовало в Министерстве культуры. Да и в училище, когда мы сказали, что намерены жаловаться в Минкультуры, с нами заговорили по-другому и нас, со мной были еще двое ребят, решили зачислить в учидище.

***

В училище я постигал секреты профессии у таких мастеров, как преподаватель живописи Борис Иванович Токмин, преподаватель графики Марат Садыков.

***

Когда заканчивался второй учебный год, меня во дворе училища как-то подозвал к себе один из наших преподавателей. Рядом с ним стояли женщина и девочка с мелко заплетенными косичками и живыми, блестящими глазами.

«Азимжан, объясни им правила поступления в училище, дай советы по вопросам, которые их интересуют», – попросил меня наставник.

Это был день, когда я познакомился с моей будущей женой Хадичой. Поскольку ее родители были родом из Коканда, а моя мама из Ферганы, мы быстро сблизились, будто родственные души.