Татьяна Борщевская - Россия – боль моя. Том 2

Подобных песен десятки, сотни…

Выходят веселые музыкальные фильмы: «Волга – Волга», «Веселые ребята», «Весна», «Антон Иванович сердится», «Музыкальная история», «Свинарка и пастух». (Такие же будут выходить и во время войны и после: «Беспокойное хозяйство», «Небесный тихоход», «В 6 часов вечера после войны», «Сердца четырех», «Свадьба с приданым». «Кубанские казаки», «Сказание о земле сибирской» и мн. др..)

В 1934 году Мейерхольд ставит «Даму с камелиями» с Зинаидой Райх. Публика ломится. (Позже он расстреляет Мейерхольда, Зинаида Райх будет зверски убита в своей квартире.)

В 1937 году Художественный театр ставит «Анну Каренину» с Аллой Тарасовой в главной роли. Сталину нравится. Все актеры награждены. Сталин щедрою рукой (Сталин любил театр) дарит театру поездку в Париж с семьями.

В СССР великий балет, опера, оперетта, эстрада.

В 1936 году перелеты советских летчиков через Северный Полюс в Америку: Чкалов с Байдуковым и Беляковым, команда Михаила Громова, Леваневский.

В 1937 – высадка Папанина на Северном Полюсе.

Страна шумно, бурно, радостно, гордо чествует своих героев. Награждают полярников, летчиков, артистов.

(Сталин хотел сделать национального героя, всенародного любимца Валерия Чкалова шефом НКВД. Чкалов отказался. Через полгода он погиб при загадочных обстоятельствах – стандартная сталинская формула уничтожения…)

Развивается стахановское движение. Чествуют стахановцев. Газеты кричат об их трудовых подвигах.

В 1939 году открывается Всесоюзная сельскохозяйственная Выставка (ВСХВ). В прекрасных павильонах достижения сельского хозяйства (которого не было).

Именно в эти годы устраивались самые яркие и красочные спортивные парады, открывались заводские клубы, дворцы пионеров – с кружками, студиями, вечерами, утренниками, праздниками. Развивалась самодеятельность. Страна маршировала и пела. Записные стихоплеты славили Сталина, счастливую жизнь страны, но песня заражает, а веселье втягивает в водоворот и честных, одурманенных атмосферой всеобщего ликования. Песни мелодичные, их легко петь, с ними легче идти по жизни.

Репродукторы и кинопередвижки ползли в самые глубинные и труднодоступные места Советского Союза и славили Вождя и Отечество, шагающее в коммунизм.

Праздник должен был быть не менее масштабным, чем Террор. И, поскольку то, что действительно происходило в стране, было покрыто тайной и извращено ложью, большинство, и прежде всего молодежь (а ставка делалась главным образом на нее), считало, что живет в счастливой стране; ну, а трудности, бедность – этим поколениям, выросшим и сформировавшимся после революции, было не привыкать: они другого и не знали. А о старой жизни вспоминать воспрещалось, да и было уже почти что некому…

И манкурты, родства не помнящие, потерявшие родных и близких, сгинувших в провалах и глубинах чудовищной структуры, называемой «органами», маршировали на праздниках с портретами палачей, пели им аллилуйю, славили свою великую Родину и счастливую жизнь. Манкуртизм – отсутствие памяти и верности чему-либо, кроме «хозяина». «Хозяин» был: Вождь, Отец, Учитель, Друг и его атрибутика – партия, коммунизм, социалистическая родина. Знать и делать можно было только то, что соответствовало верности «ему». Поэтому мы не должны были знать историю своей Родины, ибо эти знания помешали бы нам любить «его». Мы не должны были знать своих корней, ибо «бдительность» и «классовое чувство» превыше всякой родственности. И мы ни в коем случае не должны были знать об истинных его делах, ибо его нельзя было бы любить…

Вождь изрек: «Жизнь стала краше, жизнь стала веселей».

Под прикрытием цветистого покрывала праздника и веселья текла будничная жизнь сталинской державы, строящей социализм.

Сталинский социализм был казарменно-лагерным рабовладельческим строем. Такой строй после революции мог восторжествовать только под дулом пистолета.

Люди были: отчуждены от результатов своего труда, не имели собственности; были лишены личностного достоинства, привыкли к нищете и аскетизму как норме бытия; привыкли к подчинению, легковерию и безответственности.

В сущности, Сталин создал нео-рабовладельческий строй.

Вся страна жила, отгороженная от внешнего мира железным занавесом; внутри нее была отдельная страна – зэков и ссыльных, окруженная заборами и колючей проволокой. Эта страна за колючей проволокой, которую позже Александр Исаевич Солженицын назвал «Архипелаг ГУЛАГ», была островами, большими и малыми и целыми краями разбросана по бескрайним просторам русского Севера, Сибири, безводных пустынь Казахстана. В ней вымирали политические, строя сталинский социализм, и матерели и плодились уголовники, «поедая» политических.

Политические при Сталине не должны были возвращаться в места своего прежнего проживания. Если они доживали до конца срока, им его автоматически продлевали или отправляли их на поселение. Они пополняли ряды ссыльных: десятков и сотен тысяч раскулаченных крестьян; целых народов и народностей, согнанных с их исконных земель в места гиблые, не пригодные для жизни. Все строили социализм. Строили без необходимой техники, почти голыми руками, зэки – за пайку, ссыльные и переселенцы – за нищенскую плату, которой нехватало просто на выживание. Для зэков «шаг влево, шаг вправо» означал смерть, для переселенцев незарегистрированная отлучка в соседний поселок к родственникам или друзьям приравнивалась к побегу и оборачивалась каторжными работами. [166].

Выселенные (сроком на 20 лет) во время войны НАРОДЫ остаются в этом статусе НАВЕЧНО. Так объявлялось в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года [167].

Руками этих рабов построены каналы, нужные и ненужные: Беломорско-Балтийский, Москва – Волга, Волго-Донской, Главный Туркменский, Самотечный канал Волга – Урал и др. На их костях на вечной мерзлоте стоят города Норильск, Магадан, Джезказган, Салехард, Находка, Братск, Воркута и десятки других, многие из которых так и не появились на картах, оставаясь засекреченными городами-призраками…» [168]. (Официальные заключенные официальных концлагерей составляли около 40% всего работоспособного населения).