Дмитрий Казанцев - Воспоминания о службе в Финляндии во время Первой мировой войны. 1914–1917

Излишне прямолинейная увязка социально-экономических реформ с вопросом о независимости страны оказалась для социал-демократов своего рода ловушкой. Постепенно ухудшавшееся экономическое положение, обострение продовольственного кризиса оставляли социалистам слишком мало времени. Руководство СДП не могло не сознавать важности временного фактора. Вероятно, какое-то время имелась надежда на достаточно быстрое разрешение проблемы статуса Финляндии с Временным правительством. Иногда эта надежда основывалась на недоразумении или далекой от истины информации. Довольно хорошо известен мартовский визит Керенского в Финляндию. Следует сказать, что «финскую карту» в своем политическом багаже не пренебрегала использовать и российская думская оппозиция еще до февраля 1917 г. Весной 1916 г.

будущий глава Временного правительства А. Ф. Керенский для поправки здоровья приехал в Финляндию. У барона С. А. Корфа он встретился с финским политиком Рудольфом Холсти (позднее ставшим министром иностранных дел Финляндии). В ходе довольно откровенной беседы Керенский упомянул также о желании думской оппозиции предпринять шаги для облегчения положения Финляндии, посетовав при этом на то, что правые в Думе намеревались воспользоваться темой финского сепаратизма для нападок на права Великого Княжества (к удивлению Холсти у его собеседника оказались точные сведения об организованной активистами вербовке добровольцев в егерский батальон в Германии). По мнению Керенского, финляндским политическим кругам следовало каким-либо образом поддержать думскую оппозицию.

Во время своего визита в Финляндию в марте 1917 г. Керенскому довелось выступать публично не один раз. Финский историк Э. Кетола обнаружил разительное несовпадение передачи выступление министра Временного правительства финской газетой «Tyomies» («Рабочий») и «Известиями Гельсингфорсского совета». Первая так передала содержание выступления: «Пусть товарищи положатся на Временное правительство, членом которого я являюсь. Оно сделает все, что вы хотите. Положитесь также на нового генерал-губернатора, который должен будет делать все, что вы хотите. Да здравствует свободная Финляндия, да здравствуют граждане свободной Финляндии!» Во втором издании эта часть выступления была передана так: «Верьте же, что Временное правительство, членом которого я являюсь, желает только одного: осуществить волю народов России, и его представитель – новый генерал-губернатор Финляндии – будет делать все, что необходимо народу Финляндии. Да здравствует свободная Финляндия, да здравствует свободный гражданин Финляндии!»

Контраст – разительный. Кто же на деле должен был определять, что нужно Финляндии: ее свободный народ или генерал-губернатор? Подобные некорректности при переводе, случавшиеся, кстати, нередко, служили основой для построения тех или иных предположений, истолкований, принятия решений.

О том, что в Петрограде не станут проявлять излишней торопливости в решении вопроса о государственно-правовом статусе Великого Княжества, к тому же гарантированном международными договоренностями (как того требовал Оскари Токой), руководству СДП должно было стать понятным еще в начале апреля. Именно в это время дал о себе знать еще один фактор, на этот раз определенно способствовавший упрочению позиции Временного правительства: среди расквартированных в Финляндии частей стали распространяться антифинляндские настроения. Каждому было понятно, что проблема правового статуса Финляндии в данный момент времени – это еще и вопрос о власти. Поскольку политическая линия сената Токоя и социал-демократов была значительно левее общей линии Временного правительства, то рассчитывать на бесконфликтность их сотрудничества не приходилось. Идти на более резкие шаги, например на провозглашение независимости, когда под боком не слишком доброжелательно настроенные российские войска, а в лагере союзников никого кроме РСДРП(б) не было, было рискованным. К. Вийк, один из видных деятелей СДП в то время, считал, что провозглашение независимости может просто взорвать ситуацию. В начале мая представители финских социал-демократов встретились с руководством большевиков: Лениным, Зиновьевым, Каменевым и Шляпниковым. Лидеры РСДРП(б) еще раз подтвердили свою готовность поддержать право народа Финляндии на самоопределение вплоть до отделения. Однако уже в этот момент стало понятным, что столь прямая поддержка большевиков имеет свою цену. Несколько позднее эта цена будет названа открыто в выступлении А. Коллонтай: пролетариат Финляндии должен решительно отказаться от любых форм классового мира и сотрудничества со своей буржуазией, он должен вступить в борьбу с Временным правительством. Все стало на свои места. Цена была велика. Доводить свои отношения с национальной буржуазией до точки кипения было бессмысленно.

Летом 1917 г. руководство социал-демократов пришло к выводу, что в России явственно наметился переход к реакции, что в конечном счете вообще могло заставить распроститься с надеждами на расширение автономных прав, не говоря уже о независимости. Сторонники быстрейшего получения самостоятельности Финляндии в буржуазных партиях, напротив, полагали, что в России происходит углубление революционного процесса и чтобы избежать переноса его последствий в Великое Княжество, необходимо ускорить движение в сторону закрепления автономных прав и упрочения исполнительной власти. Настойчивость, с которой Токой будет добиваться утверждения сеймом закона о власти, станет не только свидетельством того факта, что первое в истории страны социалистическое правительство оказалось в тупике, но и свидетельством явного желания направить недовольство широких масс (безработица, дефицит продовольствия и пр.) в русло борьбы за независимость.

До предела взаимоотношения с Временным правительством были ухудшены принятием в ночь на 19 июля финляндскими парламентариями закона о власти, предоставлявшего сейму право утверждать законы, созывать и распускать высший законодательный орган, назначать новые выборы в сейм и высших должностных лиц, и закреплявшего за имперскими властями только сферу внешней политики и военные дела. Правительство Керенского в долгу не оставалось: шло постепенное наращивание военной силы в Великом Княжестве, замена наиболее неблагонадежных частей. Так, 12 июля в Финляндию начали перебрасывать 5-ю Кубанскую казачью дивизию. Этим определенно демонстрировалась готовность в случае чего прибегнуть к помощи военной силы. После издания 31 июля манифеста о роспуске сейма выяснилось, что помощь армии не потребуется. Роспуском сейма и назначением новых выборов была создана иная политическая ситуация. Уход сената Токоя и приход к власти «сената-обрубка» Э. Сеятеля знаменовали собой не только устранение от правительственной власти социалистов, но и резкое изменение динамики внутриполитических процессов в Финляндии. Заявление сенатора А. Серлахиуса, сделанное после падения сената Токоя, о том, что страна идет к анархии, что попытки управления ею без использования властных методов, полагаясь исключительно на здравый ум народа и добрую волю, оказались неудачными – вовсе не было политической риторикой. Стоит, однако, заметить, что вольно или невольно раскачивавшая маятник революции СДП в целом не оказалась способной толково разъяснить, зачем же требуется такой накал страстей, ведь даже когда два месяца спустя появилось знаменитое «Мы требуем», один из лидеров социал-демократов О. В. Куусинен был вынужден признать, что содержащиеся в этом ультиматуме требования не являются таковыми, чтобы ради них совершать революцию.