Валерий Куприянов - Космическая одиссея Юрия Гагарина

«28марта в конференц-зале Академии наук СССР под председательством вице-президента АН СССР Александра Топичева состоялась пресс-конференция по результатам исследований на кораблях-спутниках. Присутствовало много иностранных журналистов. Все усердно фотографировали собачек – Чернушку и Звездочку. В первом ряду сидели Юрий Гагарин, Герман Титов и другие будущие космонавты, но на них никто не обращал внимания [21].

За два дня до этого, 26 и 27 марта 1961 г., в двух номерах газеты «Правда», тогда главной газеты страны, была опубликована большая статья академика Н. М. Сисакяна «Человек и космос». В ней он, в частности, писал: «Осуществленные за последнее время полеты различных живых существ и благополучное возвращение их на Землю имеют еще и другое весьма важное, фундаментальное значение. С каждым таким полетом приближается тот момент, когда пассажиром космического корабля впервые станет человек. Это будет новой исторической вехой в развитии науки» [22].

Также 28 марта состоялись некоторые важные совещания, исход которых позволил подойти к рассмотрению возможности выполнения полета человека в космос.

С утра большая, представительная делегация посетила ОКБ-124 (гл. конструктор Г. И. Воронин) и завод (директор И. И. Румянцев) при нем. Совещание проводил А. А. Кобзарев (по-видимому, ответственный сотрудник ГКАТ, подчинявшийся П. В. Дементьеву), участниками были Королев, Келдыш, Бабийчук, Холодков, Каманин, Яздовский, Гении, Смирнов, Воронин, Николаев, Румянцев, Горин и др. [11].

После этого все переехали к председателю ГКАТ П. В. Дементьеву, где уже присутствовали К. Н. Руднев и Н. С. Строев. На этом совещании приняли ряд важных организационных и технических решений: об испытании катапультирования из самолета Ил-28 в различных режимах полета, о морских испытаниях НАЗа в Феодосии и подвесной парашютной системы, о проведении дополнительных испытаний с новым осушителем системы регенерации воздуха по сокращенной программе (5 суток вместо 10). По предложению С. П. Королева было решено отключить газоанализатор от приборной доски, оставить его только в качестве индикатора состояния атмосферы и наблюдать за ним с помощью телевизионной системы.

Дальнейшие решения о совершении первого полета в космос принимались на нескольких совещаниях в ВПК (военно-промышленной комиссии), а затем на заседании Президиума ЦК КПСС.

Так, 29 марта состоялось заседание ВПК под председательством Д. Ф. Устинова. Как вспоминает Б. Е. Черток, на нем выступили все главные конструкторы, их поддержали председатели госкомитетов. В результате была сформулирована готовность к полету человека в космос. Сохранился документ, подытоживший подготовку запусков и результаты наземной отработки, подписанный С. П. Королевым именно 29 марта. Его мы далее приведем почти полностью, поскольку он состоит, по существу, из одной таблицы и нескольких десятков строк пояснительного текста. Вместе с тем известно, что председателем Государственной комиссии по запуску «Востока» с человеком был К. Н. Руднев. Ситуацию проясняет знакомство с дневниками Н. П. Каманина, они вышли раньше книг Б. Е. Чертока. В заметках Каманина находим сведения о двух последовательно состоявшихся заседаниях. Сначала о заседании Государственной комиссии под председательством Константина Николаевича Руднева по итогам запуска последнего космического корабля-спутника и готовности к полету космонавта, которое состоялось с 16:00 до 18:00 29 марта. На этом заседании выступил С. П. Королев; по-видимому, канву его выступления и составил документ, подписанный им 29 марта, т. е. перед этим заседанием. На заседании присутствовали только от ВВС Каманин, Кутасин, Яздовский, Холодков и Смирно В. К. Н. Руднев опросил всех персонально: «Кто за полет человека на космическом корабле?» Все были за полет.

Из этого документа, озаглавленного при публикации «О ходе экспериментальной отработки кораблей «Восток», состоявшего из девяти разделов и выводов, мы приводим здесь только восьмой раздел документа и выводы.

19 августа 1960 г. был осуществлен запуск корабля-спутника № 2 с полным составом бортовой аппаратуры и подопытными животными.

Корабль был выведен на орбиту близкую к круговой. Высота перигея составляла 306 км, высота апогея – 339 км, начальный период обращения корабля равнялся 90,7 мин, наклон орбиты к плоскости экватора – 64°57′.

За время полета корабля осуществлялось управление работой его бортовой аппаратуры по заданной программе. Были проведены 11 сеансов передачи с корабля телеметрической информации и измерения параметров его орбиты – на 1-м-7-м, 13-м-16-м витках, а также передача телевизионного изображения животных.

Наблюдения за полетом корабля и прием телеметрической и телевизионной информации производились наземными станциями, расположенными на территории СССР. Данные измерений параметров движения корабля автоматически передавались по линиям связи в вычислительные центры.

В результате обработки данных измерений на электрических вычислительных машинах оперативно определялись значения параметров орбиты, необходимые для прогноза дальнейшего движения корабля. Эти данные использовались также для расчета момента включения тормозной двигательной установки, обеспечивающего спуск корабля в заданном районе.

В соответствии с программой полета в 10 ч 32 мин московского времени 20 августа 1960 г. на борт корабля была подана команда на включение цикла спуска. Ориентация корабля перед спуском осуществлялась с помощью системы солнечной ориентации.

Тормозная двигательная установка была включена бортовым программным устройством в 11 ч 38 мин московского времени. При движении корабля по траектории спуска осуществлялся прием информации, передаваемой с борта. Прием информации закончился в 1 ч 58 мин в связи с вхождением корабля в плотные слои атмосферы. Через несколько минут были получены сигналы пеленгационных передатчиков спускаемого аппарата и катапультируемого контейнера, свидетельствующие о нормальной работе системы приземления.

По сигналам пеленгационных передатчиков было уточнено место приземления корабля. В район приземления были высланы вертолеты и самолеты с техническим и медицинским персоналом. Приземление корабля произошло в заданном районе с отклонением от расчетной точки около 10 км.

При обследовании спускаемого аппарата и катапультируемого контейнера после приземления повреждений их конструкции и аппаратуры обнаружено не было. Все подопытные животные после приземления чувствовали себя нормально. Температура воздуха в спускаемом аппарате составляла 17–23 ℃, температура газа в приборном отсеке – 12–25 ℃. Давление в спускаемом аппарате стабильно поддерживалось на уровне 760 мм рт. ст., давление в приборном отсеке – 905 мм рт. ст. На участке спуска температура воздуха в спускаемом аппарате не повышалась. Перегрузки были близкими к расчетным.