Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Темные времена

Макдональд придерживался отличной от Черчилля точки зрения в отношении дальнейшего развития британских вооруженных сил. Он не верил в возможность серьезного военного противостояния в ближайшем будущем. Поэтому своим кредо он выбрал политику разоружения, экономя финансовые средства для социальных проектов, а также демонстрируя добрые намерения другим государствам. Черчилль, наоборот, уже в 1931 году начал активно ратовать за масштабное повышение боеспособности британской армии. Выступая в парламенте в июне 1931 года, он заявил, что в результате проводимой политики разоружения Британия стала «чрезвычайно и опасно уязвима». В определенных условиях она даже не сможет поддержать снабжение продовольствием и нефтью. Армия «урезана до основания», превратившись в «не более чем прославленный полицейский отряд» 21.

В августе 1931 года кабинет Макдональда был отправлен в отставку. Было сформировано национальное правительство под руководством все того же лидера лейбористов мистера Макдональда. Политика разоружения не только не была прекращена, но и постепенно стала набирать обороты. В мае 1932 года, спустя месяц после второго тура президентских выборов в Германии, ознаменовавших победоносное поражение Гитлера, руководитель Форин-офиса Джон Саймон (1873–1954) отметился заявлением о необходимости увеличения темпов и масштабов разоружения, которое является единственным средством предотвращения будущей войны 22.

Черчилль выступил категорически против подобной политики. Помимо страстной речи в парламенте 23, он также написал в конце мая статью в Daily Mail , осудив политику правительства и международную конференцию по разоружению, которая в тот момент проходила в Женеве. Признавая, что для прошедших через Армагеддон граждан ничто так не ласкает слух и не встречает такого ликованья, как призывы остановить рост вооружения, он тем не менее призывал одуматься, смотреть фактам в лицо и всегда помнить, что «успех разоружения не достигается вздором, хлюпаньем и сентиментальным излиянием чувств (mush, slush and gush)» 24.

В ноябре 1932 года в очередной статье для Daily Mail Черчилль призвал руководство правительства разработать и направить в парламент предложения о развитии военно-воздушных сил. Авиация должна была достичь такого уровня «мощи и эффективности», чтобы ни у кого не возникло мысли «вторгнуться к нам, убивать наших женщин и детей, надеясь, что они смогут шантажировать нас требованиями о капитуляции» 25.

Меньше чем через неделю после публикации своей статьи Черчилль вновь взял слово в палате общин. Он обратил внимание присутствующих депутатов, что «ежегодный набор призывников в Германии уже почти в два раза превышает аналогичный показатель во Франции». И это на фоне непрекращающихся просьб Германии о том, чтобы им «разрешили перевооружиться»! «Давайте не будем обманывать себя», – призвал британский политик. По его мнению, нельзя верить немецкому руководству, прикрывающему свои стремления к вооружению «обеспечением равноправия». «Германией движет вовсе не жажда справедливости, – объяснял Черчилль. – В глазах бесчисленных банд коренастых тевтонских молодчиков, бодро марширующих по городам и селам Германии, читается решимость бороться и страдать за отчизну, а для этого немцам необходимо оружие, и, как только они его получат, Германия сразу заявит о своих притязаниях на утраченные территории и колонии». Черчилль произнес эти слова еще до того, как Гитлер стал канцлером.

Но в целом путь агрессивной экспансии немцев не оставлял у него никаких сомнений. «Поверьте мне, – заявил он, – немцы озвучат свои требования столь решительно и громко, что их обязательно услышат многие народы мира – кого-то из них лишь слегка припугнут, а кому-то придется и впрямь туго» 26.

В призывах Черчилля содержится не только предупреждение об истинных намерениях лидеров Германии. Он заявляет, что впервые за послевоенные годы появилась угроза нового военного конфликта. «По всей Европе вряд ли найдутся фабрики и заводы, которые не готовы к использованию для военных нужд». Черчилль потребовал от руководства своей страны прекратить прятаться за «пушистое красноречие». За более чем тридцатилетнюю карьеру депутата парламента он не помнил, чтобы «разрыв между тем, что политики произносят, и тем, что происходит на самом деле, был бы настолько велик».

Мир вступил в новую фазу. И Черчилль это очень точно подметил. Отныне «обтекаемые фразы, благочестивые реплики и ханжеские банальности, не имеющие отношения к реальности, лишь бы только сорвать аплодисменты» стали верховодить на политическом небосклоне. В государственном управлении всегда было принято не обнародовать абсолютно все факты, однако начиная с 1930-х годов эта тенденция начала приобретать поистине уродливые формы и со временем достигла такого состояния, что даже самим выступающим было тяжело отличить, где правда, где то, что они выдают за правду, а где вообще явная ложь. Черчилль же действовал по старинке – перефразировав высказывание своего друга Фредерика Эдвина Смита (1872–1930), он призвал руководство страны: «Говорите британскому народу правду» 27.

«Очень умелая речь настоящего государственного деятеля, – записал вечером в своем дневнике Леопольд Эмери (1873–1955). – Это выступление вызвало глубокий интерес у всех депутатов, которые впервые услышали хоть какой-то ответ на всю ту пустую болтовню, которая в последнее время раздается в отношении вопроса разоружения» 28.

Ноябрьское выступление политика 1932 года также оценили и средства массовой информации. «Мистера Черчилля можно похвалить, – отметила Morning Post на следующий день, – за то, что он встал в палате общин и тоном старшины приказал предавшимся сантиментам: „Остановитесь!“». Специальный корреспондент Daily Mail Джордж Уорд Прайс (7-1961) через несколько дней в номере Sunday Pictorial выразил сожаление, что такой «государственный деятель с огромным опытом, не раз демонстрировавший свое мужество, не имеет возможности отвечать за судьбу британских граждан». По мнению Прайса, подобное положение дел является «прискорбным для страны». Но «вдвойне ужасно будет, если те лица, которые несут ответственность» за будущее Британии, «окажутся глухи к этим очевидным предупреждениям» 29.

Опасения Прайса подтвердятся. На закрытой встрече с делегатами от обеих палат парламента глава Консервативной партии Стэнли Болдуин (1867–1947) откровенно признается, что не готов объявить электорату об активном вооружении Германии: «Не просто, находясь на трибуне, заявить народу об угрожающих ему опасностях. Лично я никогда не видел черты, переступив через которую получу право пугать людей» 30.