Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Темные времена

И Болдуин был такой не один. Если посмотреть на официальные заявления того времени, возникает ощущение, что главным побудительным мотивом для многих политиков было не соблюдение национальных интересов и не отстаивание выгоды для собственного государства, а малопонятное чувство вины перед немецким народом, который был поставлен в жесткие условия Версальским мирным договором, в разработке и принятии которого они (или их предшественники) принимали участие. Черчилль же, наоборот, призывал забыть о сентиментальности. Целью каждого участника конференций по разоружению, объяснял он, является сохранение собственной безопасности и ослабление потенциального противника 31.

Всем, кто «настаивал на необходимости пойти на риск и разоружиться, дабы подать пример остальным странам», он отвечал: «Позволю себе заметить, что мы только этим и занимались в течение последних лет, однако почему-то нашему примеру так никто и не последовал. Напротив, наша пацифистская тактика возымела противоположный эффект: наши соседи еще больше вооружились, а ссору и интриги, которыми обросла идея разоружения, лишь усилили враждебность наций по отношению друг к другу» 32. Пора уже признать, настаивал Черчилль, что разоружение способно принести мир не больше, чем «зонтик – предотвратить начало дождя». Он призывал прервать конференцию и «отправить на свалку весь хлам и мусор восьми лет нытья, глупости, лицемерия и обмана» 33. По его мнению, «прочный мир может опираться только на военное превосходство» 34.

Еще до прихода Гитлера к власти, летом 1932 года, немецкое правительство во главе с Францем фон Папеном (1879–1969) выступило с противоречащим Версальскому договору требованием разрешить Германии увеличение своего вооружения до уровня самого сильного граничащего с ней государства. Когда же МИД Британии отказался удовлетворять эти требования, Папен отозвал немецкую делегацию с конференции. После назначения Гитлера рейхсканцлером ситуация усугубилась. В июне 1933 года британский атташе в Берлине Джастин Говард Херринг (1889–1974) сообщил в центр, что в нарушение Версальского договора в Германии началось производство боевых самолетов. Записка атташе была распространена членами кабинета. Министрам было о чем задуматься. За несколько месяцев до получения этих сведений, в марте 1933 года, правительство Макдональда предложило сокращение расходов на развитие военно-воздушных сил Его Величества.

Сокращение бюджета происходило в соответствии с программой восстановления после кризиса 1929 года, а также согласно десятилетнему плану экономии средств на вооружение, пролонгированному в 1928 году благодаря тогдашнему министру финансов Уинстону Черчиллю. С тех пор прошло уже пять лет, и теперь, считал Черчилль, ситуация изменилась. Соответственно, должна измениться и политика. У него тоже были свои источники. Но в отличие от правительства он не собирался молчать. «Германия вооружается, причем так быстро, что никто не в силах ее остановить, – заявил он в палате общин в марте 1934 года. – Еще никогда дух агрессивного национализма столь явно не торжествовал в Европе и во всем мире» 35. В Третьем рейхе все было поставлено на обеспечение максимальной готовности к новой войне.

Наблюдая, как сбываются его прогнозы, Черчилль будет констатировать в мае 1935 года, что «промышленность Германии полностью милитаризована», «предельно упрощена процедура ввоза в страну материалов, необходимых для производства оружия», все заводы и фабрики переведены на круглосуточный режим работы, достигнут такой уровень милитаризации, какой во время Первой мировой войны британская промышленность демонстрировала лишь через два года после начала боевых действий 36. Выступая в октябре 1935 года в Чингфорде, он обратил внимание присутствующих, что «еще никогда прежде ни одна страна в мирное время столь явно и столь целенаправленно не готовилась к войне». «По сути, Германия уже сейчас живет и работает в условиях военного времени, хотя открытое противостояние пока не началось» 37.

Черчилля обвиняли в излишней драматизации и даже трусости. На что он спокойно отвечал: «Лучше испугаться сейчас, чем погибнуть потом» 38. Однажды он спросил в палате общин: «Найдется ли среди депутатов хоть один человек, который пожертвует руку в доказательство того, что в ближайшие двадцать лет в Европе не будет войны»? 39Желающих не нашлось.

Мировая война – «жуткая, стремительная, всепоглощающая, непреодолимая» 40– страшна сама по себе. Но новый военный конфликт, считал Черчилль, будет еще страшнее. Если вермахт и дальше продолжит вооружаться такими темпами, это позволит ему накопить достаточно ресурсов для масштабного наступления уже на первой фазе войны, избежав позиционного противостояния. А следовательно, у Франции и Великобритании не будет возможности для передышки и перегруппировки сил.

Черчилль многое повидал на своем веку. И милитаризация Германии была не единственным явлением, беспокоившим уже немолодого политика. В ходе заседаний и обсуждений международной конференции по разоружению каждая страна стремилась в максимальной степени соблюсти свои интересы. И это относилось не только к желающей перевооружиться Германии, но и к партнерам по прошлой войне. «Соединенные Штаты, проповедуя разоружение, продолжают семимильными шагами развивать свою армию, военно-морские и военно-воздушные силы», – напоминал Черчилль широкой общественности 41.

Выступая в мае 1935 года в парламенте, он предупредил своих соотечественников, что «мы входим в коридор, углубляющийся и сгущающийся во мраке опасности», в коридор, по которому «нам придется следовать много месяцев, а возможно, и лет» 42. Пробил час, когда не время верить тому, во что хочется верить; следует смотреть правде в лицо. Особенно это касалось руководства страны, и в первую очередь – премьер-министра. Однажды, характеризуя успешность главы правительства, Черчилль заметил, что премьер должен быть не только «честным», но и «правым» 43. Впоследствии он будет не раз возвращаться к этой мысли. В частности, в августе 1950 года он признает, что «возможно, лучше быть безответственным, но правым, чем наоборот». А еще через два года заметит: «хорошо быть правым и последовательным», но «если выбирать одно из двух, то следует быть правым». «Единственным верным руководством в этой жизни является делать то, что правильно», – повторит он во время одного из своих выступлений в октябре 1951 года 44.

Правильным в первой половине 1930-х годов Черчилль считал развитие собственного вооружения. «Вся история учит тому, что зависимость от иностранного государства в вопросах национальной безопасности не приведет ни к чему хорошему». Необходимо срочно укреплять армию. «Это не вопрос партийной политики» и не «спор между пацифистами и милитаристами». Это один из основных вопросов сохранения независимости на государственном уровне, убеждал политик поддавшихся опасным иллюзиям членов правительства 45.