Ольга Шашкова - Галлиполийский крест Русской Армии

Правовое положение офицеров и солдат все еще не выяснилось. Жили по-прежнему только слухами; приказы не доходили. Константинопольские газеты, редко попадавшие, были полны фантастическими описаниями «крымской катастрофы», «эвакуации», «хождения по мукам», но ничего не проясняли в личной судьбе изгнанников: были ли они беженцами или военнообязанными, могли ли высаживаться или должны были ждать, когда их кто-то и куда-то повезет, – этого никто точно не знал. Говорили по-прежнему о Франции, заговорили о Сербии, стали все чаще называть Галлиполи. Но о последнем говорили, что там только палаточный лагерь, малярия, «долина смерти» и там до весны не выживет никто.

Тыловая накипь Армии, загруженная каким-то неведомым добром, довольно свободно съезжала с пароходов и терялась в константинопольской беженской пыли, но воинские части держались сплоченно, открыто издеваясь над разбегавшимися «мучными королями» и возмущаясь людьми, агитировавшими за переход в беженцы.

Они знали, что пока оружие с ними, пока у них в трюмах часть продовольственных и интендантских грузов, пока с ними русские боевые суда, они не пропадут.

Понятно поэтому то отношение, какое встретило со стороны воинских частей выполнение французами международных правил о разоружении. Все знали, что на чужой земле отошедшую армию должны были разоружить, но оружие сдавали французам с большим душевным смятением, чувствуя какую-то незаслуженную национальную обиду, чуя, что это именно может обратить Армию в беженцев, лишить последних средств защиты, национального лица. Оружие прятали, бросали с огорчением в воду, расставались с ним с большой печалью [14] Антанта согласилась предоставить Русской Армии транспорт для эвакуации под условием почти полного разоружения воинских частей и временной конфискации (в залог) вывезенных из России интендентских запасов. Основными транспортными средствами для исходившей Армии и гражданского населения стали 66 судов русской черноморской эскадры (18 боевых кораблей, 26 транспортов, 22 мелких судна), 9 торгово-пассажирских пароходов, все мелкие суда торгового флота и почти все частновладельческие – из общего числа 126 судов, на которых из Крыма эвакуировалось почти 150 тысяч человек. .

Это прежде всего понял такой русский и истинно военный человек, каким всегда был генерал Кутепов. Через три дня после прибытия на рейд он уже издал следующий приказ, весь дышащий призывом к боевой готовности:

«Константинополь. ''Алмаз''

Приказ № 1

по войскам 1-й Армии

5/18 ноября 1920 г.

§ 1

Приказываю в каждой дивизии распоряжением командиров корпусов всем чинам за исключением офицеров собрать в определенное место оружие, которое хранить под караулом.

§ 2

В каждой дивизии сформировать вооруженный винтовками батальон в составе 600 штыков с офицерами, которому придать одну пулеметную команду в составе 60 пулеметов.

§ 3

К исполнению приступить немедленно и об исполнении донести.

Генерал-лейтенант Кутепов».

По соглашению с французами, воинским частям оставляли одну двадцатую часть оружия. У офицеров оружия не отбирали. Несмотря на это французы сгрузили с прибывших из Крыма судов:

45 000 винтовок,

350 пулеметов,

12 000 000 ружейных патронов,

330 000 снарядов,

60 000 ручных гранат.

Одновременно с этим французские власти стали разгружать принятое ими в свое распоряжение прибывшее на пароходах русское казенное имущество [15] Казенного имущества и интендентских грузов было вывезено на сумму более 60 млн. франков, артиллерийских грузов – почти на 35 млн. франков, угля – на 6,5 млн. франков, а все вывезенное Русской Армией имущество оценивалось на сумму более 110 млн. франков. По предварительно заключенному соглашению Главкома Русской армии и Верховного комиссара Франции на юге России все воинские чины и гражданское население поступали под покровительство Французской республики, которая в обмен на это брала себе в залог русский тоннаж, за исключением самого необходимого имущества на сумму около 15 млн. франков .

Все это, происходившее на глазах нищих голодных людей, при самом начале изгнания, произвело на всех очень тяжелое впечатление. Всего было выгружено тогда:

а) продовольствия:

зерна …………………….. 300 000 пудов,

сахара…………………….20 000 пудов,

чая……………………….. 17 000 пудов,

табака ……………………… 1500 пудов,

разных продуктов ………….. 50 000 пудов;

б) обмундирования и белья:

шинели, френчи и шаровары … 42 000 пудов,

рубахи и кальсоны ………….. 340 000 пар,

носки ……………………… 640 000 шт.,

полотенца…………………… 285 000 шт.,

обуви………………………..58 000 пар,

кожи………………………… 592 000 кг,

перчаток …………………….. 53 000 пар,

одеял………………………..140 000 шт.,

сукна и мануфактуры …….. 810 000 метров.

и другое имущество,

всего на сумму 69 075 888 франков.

Непрерывно работали лебедки, пустели трюмы, а вместе с этим Русская Армия все более обездоливалась, переходила в материальную зависимость к чужому, хотя и другу. И право было наше командование, которое в эти тяжелые дни организовало отступивших русских бойцов в стройную вооруженную силу, которая в данных условиях одна только могла сохранить лицо Армии, спасти ее от распыления.

Приказ по войскам 1-й армии, данный 19 ноября за № 3, говорил, что приказом Главнокомандующего 1-я армия сводится в 1-й Армейский Корпус, во главе которого становится генерал от инфантерии Кутепов; в состав Корпуса должны были войти: 1-я Пехотная дивизия, 1-я Кавалерийская дивизия и Технический полк.

Через день после этого первые пароходы с частями Корпуса («Саратов» и «Херсон») отошли в Галлиполи.

А остальные угрюмо покачивались на рейде, продолжая держать своих невольных пассажиров в обстановке невероятной грязи, в самом угнетенном настроении. Общая неизвестность и неосведомленность продолжались. То пароходы подымали якоря и направлялись к живописным островам Проти и Халки – якобы для общей дезинфекции; то продвигались неожиданно вперед, то грузили уголь, но дальше этого дело не шло. Постепенно стало выясняться правовое положение чинов Армии. В приказах по 1-му Армейскому Корпусу от 19–20 ноября, поздно дошедших до всех пароходов, так разъяснялись приказы Главнокомандующего о правах эвакуированных: все генералы и штаб-офицеры, не получившие должностей, а также все категористы (штаб– и обер-офицеры, солдаты) отплытию в Галлиполи не подлежали, а эвакуировались как беженцы в Константинополь и славянские страны; таково же было положение всех больных и раненых. Кроме того, могли воспользоваться этим правом беженства все офицеры, окончившие военные академии и не получившие должностей по своим специальностям. Генералы и штаб-офицеры, не получившие назначения, могли оставаться в частях на положении рядовых офицеров; вместе с офицерами временно, как говорил приказ, могли оставаться семьи военнослужащих в составе отца, матери, жены и детей.