Феликс Чуев - 140 бесед с Молотовым. Второй после Сталина

– Правильно.

– «О книгах Рокоссовского и Жукова. Книга Рокоссовского мне нравится. Хорошая книга. О книге Жукова не могу сказать плохого, но рецензию на эту книгу я писать отказался. В книге Жукова есть не совсем объективные места. Там, где на фронте дела хорошо, это как будто заслуга Жукова и его предложение. Там, где мы терпели поражение и допускали ошибки, якобы виноват Сталин.

В Варшаве произошло восстание. На улицах этого города лилась кровь польских патриотов. О начале и намерении этого восстания мы не знали. Оно было спровоцировано Миколайчиком с той целью, чтобы до прихода советских войск в Варшаву сформировать правительство и тем самым поставить Советский Союз перед фактом. После того как мы узнали о восстании в Варшаве, была спланирована операция. Операция оказалась неудачной. Жуков в своей книге пишет об этой операции, что к ней не имел отношения, что она проводилась по предложению Сталина. Прочитав книгу Жукова, я в Генштабе поднял материалы. Оказалось, что Жуков грешит искажением истины: там стоит его подпись».

– Жуков узко немножко подходит. Политическая сторона не совсем понятна. Штеменко тут неплохо пишет и, конечно, дополняет кое-что. Это издано где-нибудь? Конечно, не издано…

– Вам передавал привет Грабин Василий Гаврилович, конструктор пушек. Я с ним недавно познакомился. Он мне подарил журнал с его книгой «Оружие победы» и написал: «Вот как ковалось оружие победы в эпоху И. В. Сталина». Я у него спросил: «Как по вашему мнению, Сталин умный был человек?» – «Умный – не то слово. Умных много у нас. Он душевный был человек, он заботился о людях, Сталин. Хрущев сказал, что мы не готовились к войне. А я все свои пушки сделал до войны. Но если б послушали Тухачевского, то их бы не было».

– Он хорошо очень написал. Молодец, – соглашается Молотов.

– Он говорит: «Я попросил Тухачевского выставить на смотре нашу пушку. Тот наотрез отказался. Тогда я сказал, что заявлю в политбюро. Эта пушка оказалась самой лучшей в войну. Сталин сказал 1 января 1942 года: „Ваша пушка спасла Россию…“ О Тухачевском написали: „Бонапарт. Он мог стать изменником“».

– Какой он Бонапарт? Он не смог стать, он был изменником, гнуснейшим изменником, опаснейшим.

27.05.1974

– Вот говорят, Сталин не послушал Жукова, приказал не сдавать Киев, – замечает Молотов, – и говорят: Жуков прав. Но Сталин не послушал Жукова, предлагавшего фактически сдать Москву, но об этом не говорят. То, что пишут о Сталине, – самая большая ложь за последнее время.

Жуков упрекает Сталина, – говорит Молотов. – Я не думаю, чтобы Сталин считал так, как Жуков пишет, что главное направление будто бы на Украину. Я этого не думаю. И не думаю, чтобы ссылка на Сталина у Жукова была правильная. Я ведь не меньше Жукова знал о том, что Сталин говорит, а об этом я не помню. Я этого не помню. Я это не могу подтвердить. А факты говорят о том, что немцы шли действительно прежде всего на Москву. Они споткнулись около Смоленска, и хочешь не хочешь, пришлось поворачивать на Украину… Главное – Москва, а не Украина, но Сталин при этом, конечно, считался и с тем, чтобы не дать им возможности толкнуться к Донбассу и к Днепропетровску.

– Жуков пишет, что Донбасс и Киев на три месяца отодвинули Московскую битву.

– Потому что немцы уперлись в Москву. Не сумели. С этим надо считаться… Поэтому тем более на Жукова надо осторожно ссылаться… Вы сейчас можете что угодно говорить, я немножко ближе к этому делу стоял, чем вы, но вы считаете, что я забыл все… [12]

14.01.1975, 04.10.1985

– Ходят слухи, что в 1941 году в политбюро было голосование, сдавать Москву или нет. Могло быть такое?

– Не могло быть! – восклицает Молотов. – Нет! Конечно, не могло. Чепуха, абсолютная чепуха. Логически не могло быть. Тогда это предательство – в тот момент голосовать. Тогда могут сказать, что высказалось большинство. И если было бы меньшинство-большинство, то это меньшинство уничтожили бы прямо потому, что это предательское дело!

– Такой разговор ходит еще и потому, что были моменты, когда Жуков практически предлагал сдать Москву.

– Он допускал это. Голованов об этом писал. А голосование в политбюро – это чепуха! Это абсурд. Это только могло присниться кому-то.

(Думается, что в ту пору в политбюро могло быть уже единодушное мнение, поэтому голосование исключалось.)

21.12.1979

…Я спросил, были ли у Сталина колебания в октябре 1941 года – уехать из Москвы или остаться?

– Это чушь, никаких колебаний не было. Он не собирался уезжать из Москвы. Я выезжал всего на два-три дня в Куйбышев и оставил там старшим Вознесенского. Сталин сказал мне: «Посмотри, как там устроились, и сразу возвращайся» [13].

Молотов дал высокую оценку Жукову как военному:

– Рокоссовский менее тверд и настойчив, правда, Жуков – горлопан. Но я убедился в его способностях, когда, уже в конце войны, Сталин пригласил Василевского и спросил, сколько потребуется времени для взятия Кенигсберга?

«Две-три недели», – ответил Василевский.

Потом был вызван Жуков, который дал реальную картину предстоящего штурма и сказал, что это очень непростое дело, которое потребует два-три месяца. Так и вышло.

07.05.1975, 16.07.1978

Маршал Шапошников – хороший человек. Сталин хорошо к нему относился. Он из царских офицеров. Но только благодаря ленинскому пониманию момента истории мы заняли такие позиции в настоящее время, которые никому, никаким Шапошниковым были не под силу. Но он к политике и не рвался. В своем деле был силен [14].

И у Жукова в политике ничего бы не вышло, хоть он и рвался. Василевского я очень хорошо знаю. Очень хороший военный генштабист. А как командующий – Жуков в первой тройке. Жуков, безусловно, Рокоссовский войдет. Кто третий – надо подумать. Рокоссовский – очень приятный человек. Прав Голованов, что личные качества Рокоссовского даже заслоняли его выдающиеся полководческие данные.

02.04.1978

– По характеру для крутых дел Жуков больше подходил, – говорит Молотов.

– Если бы Жуков пришел к власти, он объявил бы себя вождем, спасителем русского народа, – утверждает Шота Иванович.

– Но авторитет у него был, – говорю я.

– В правительстве у Жукова авторитета, конечно, не было, – говорит Молотов. – Среди военных – да.

19.04.1977

Хотели сделать медаль «40 лет битвы под Москвой», но отменили, чтоб не портить отношения с ГДР…

– Здесь лучше, по-моему, не допускать такой камень, – говорит Молотов. – Кто-то поторопился.

– А насчет Малой земли – сделают?

– Это да. Тут будет, – соглашается Молотов. – Малая земля у нас теперь более серьезное дело, чем большая земля.

04.12.1981