Спиридон Кисляков - Тайный год. Неизвестный дневник священника

При этом главную вину за пагубу, нисшедшую на родину и Церковь, он возлагает на духовенство. «Мы, пастыри Церкви, больше всех виновны пред Тобою в их [сынов и дочерей родины] духовной смерти. Нас лучше накажи, чем их» [39] Запись от 07.03. 1928. .

Затрагивая тему погибели страны и Церкви от греховной скверны, в которую погрузился народ, архимандрит неожиданно обращается к надежде, высказывая свое понимание мессианской роли России. По порокам своим она должна быть предана огню вечной погибели, как библейские Содом и Гоморра, но по молитвам святых, предстоящих пред престолом Св. Троицы, ей дано очиститься от своих беззаконий и уподобиться блудной овце, вернувшейся к Пастырю [40] См.: Запись от 07.05. 1928. .

Он не скрывает своего восхищения «мощным русским народом», надеясь на его скорое восстание из бездны:

«Как же Ты бесконечно любишь Россию! – обращается он к Творцу в другом месте своих записок. – Да ведь ее, Господи, нельзя и не любить, ибо она по какому-то неведомому року является спасительницей для всего человечества. Об ее голову разбилась татарщина, наполеоновщина, а теперь разбивается и пресловутый социализм» [41] Запись от 07.03. 1928. .

Такой восторженный взгляд на назначение России, как ни странно, оказался популярным в начале 1920-х среди «так называемой» (все той же!) интеллигенции, оказавшейся в эмиграции. Разделялся он одно время и в кругах церковных интеллектуалов внутри страны – до тех пор, пока эти круги не были перемолоты жерновами гонений. Наблюдая религиозное оживление в различных слоях советского общества периода нэпа, «недобитые» культурные и верующие люди надеялись на законы истории, до сих пор ведшие человечество путем прогресса, невзирая на периодические кризисы [42] Описание этих внутренних процессов раннего подсоветского общества первой половины 1920-х см. в: Проценко П. Г. К незакатному Свету… С. 304–308. .

Разделяя это убеждение в неотвратимой победе Церкви над ее врагами, веры в светлые истоки бытия над злобой и темными страстями людей и партий, архимандрит при этом обличал верующих в двусмысленную «силу прогресса» обновленцев, сторонников новой, «красной», церкви. Они, вслед за победившими в Гражданской войне коммунистами, считали, что законы истории неумолимо обрекают на отмирание старые правящие классы и староцерковников (сторонников патриарха Тихона и канонической Церкви). В 1922 году большое число православного духовенства поддержало реформаторов внутри своего клана, которые объявили о создании новой церковной организации, одобряющей социальную революцию как ориентированную по своей природе на осуществление учения Христа. В своем журнале они декларировали такой принцип отбора сторонников: «Выделить из общей массы православного духовенства и мирян тех лиц, которые признают справедливость Российской Социалистической Революции», и требовали от большевистской власти оградить своих приверженцев от «церковных решений и служебных кар со стороны патриаршего управления» [43] Живая Церковь. 1922. № 4–5. С. 10. .

Отец Спиридон в начале 1920-х был активным борцом с обновленцами Киева. Он не колебался в выборе между двумя «историческими законами» – верой в Бога и верой в классовую утопию и социальный прогресс. В своих записках он возвращается к давней больной теме – подмене веры сановниками Церкви, предшественники которых, как считал миссионер, на заре нашей эры распяли Христа. Длинную молитву к Св. Троице, являющуюся одновременно и блестящим гневным памфлетом, он посвящает обличению предательства «обновленного» духовенства, во все времена поклоняющегося очередному кесарю. Он блестяще подмечает властолюбие церковной бюрократии, неизменно выступающей на стороне сильных мира сего и выполняющей очередной социальный заказ:

«Боже! – взывает киевский монах. – Ты один знаешь всю бездну преступления, ныне совершаемого архипастырями и пастырями Твоими по отношению к Тебе!.. Они, за исключением немногих, почти все признали социальную революцию как правомерный, неизбежный, законный исторический процесс… В одном этом признании они, злополучные, без отречения отреклись от Тебя!.. Они, благодаря ли своему невежеству или просто по внутреннему своему неверию в Тебя… в своем признании социальной революции признали должное и необходимое крушение(подчеркнуто о. Спиридоном. – П. П. ) не только христианства, но и даже всякой религии, всякой морали… Другими словами, признание социальной революции есть признание необходимого и должного ниспровержения Тебя…

…И наши митрофорные, саккософорные властолюбцы, наши неверующие епископы, подлые и низкие карьеристы, наши антихристы в митрах, саккосах, наши некоторые духовные профессора решились признать эту социальную революцию и из-за нее объявить Тебе… войну. Они говорят: “Раз она [революция] есть, то, значит, нельзя ее не признать”. Безумные! Они даже не отличают значение [слова] «признать» от реального его содержания: признать – это значит добровольно ей [революции] во всем содействовать, освящать ее именем Христа, за нее полагать свою жизнь и т. д. Вот что значит признать. Другое дело ее осознавать, осмысливать как существующий или могущий существовать факт. И больше того, осознавать и осмысливать ее – это принять смерть за Христа. Вот как нужно смотреть на вещи, а не так, как эти церковные предатели Господа, эти новые иудушки… Гнусное пресмыкательство перед грубой силой государственной власти. Кроме сего, они по своему грубому невежеству, даже в самой истории нашли какие-то ее законы и благодаря такому великому их открытию… социальную революцию окрестили “правомерным, законным историческим процессом”. Увы!..

Я краснею от стыда за этих ученых церковных недоносков… Они думают, что… могут… судить историю… прошлое делать настоящим, даже и будущим, и настоящее и будущее прошлым…» [44] Запись от 18.05. 1928.

Архимандрита возмущают игры с трактовкой истории в угоду идеологической конъюнктуре [45] Первый советский историк-марксист М. Н. Покровский утверждал: «История ничего иного, кроме политики, опрокинутой в прошлое, не представляет». С ним, в частности, косвенно полемизирует о. Спиридон. . Еще больше его поражают церковные хамелеоны, для которых будущее определялось установками мирской власти.

Вся эта молитвенно-обличительная тирада должна читаться не только в контексте недавней борьбы с обновленчеством «Красной церкви». Она рождена и начавшейся в 1927 году полемикой с новыми коллаборационистами, т. н. сергианами, пошедшими на проигрышную сделку со сталинским Политбюро. В своем обличении духовных «ехидин» о. Спиридон далее обрушивается на баптистов, которых уличает в двуличии и услужении большевикам. В словах, посвященных им, много желчи [46] Архимандрит обращается к «баптизму»: «Ты, всегда осуждавший православную Церковь за разрешение ею войны, сам же во имя социальной революции кровью своею подписался воевать со всем миром и воевать не на жизнь, а прямо на смерть! А это что значит? Не есть ли это еще бесконечно большее предательство Христа, чем предательство нашего православного духовенства ?» (Запись от 18.05. 1928). Курсив мой. . Но воистину поразительно следующее его прозрение в нынешние времена (отделенные от момента написания текста без малого столетием).