Моисей Мейерович - Шлиман

Но ошибки не мешают книге быть по-настоящему обаятельной.

При внешней сухости и строгой научности изложения она согрета истинной поэзией. Сила воображения Шлимана восстанавливает бессмертные гомеровские образы, вводит читателя в древнейшую эпоху истории Троады, превращая её из «доисторической» в историческую, конкретную, поддающуюся изучению.

Конечно, наивно было бы искать в книге «Илион» подлинную историю в нашем понимании. В те годы материалистическое понимание истории уже было сформулировано в гениальных произведениях Маркса и Энгельса, но, чуждый интереса к социальным учениям, Шлиман и не думал о том, чтобы анализировать структуру той древней общественной формации, материальные остатки которой он извлек из глубины гиссарлыкского холма. Однако в отличие от других буржуазных ученых он не пытался и «модернизировать» историю, не изображал царя Приама королем на современный манер. Шлимана нельзя упрекнуть в искажении исторической действительности ради пропаганды «вечности» царской власти. «Придворными лакеями» называл подобных лжеисториков Маркс. Шлиман не принадлежал к их числу.

«Илион» вышел в 1881 году сначала на английском, затем в переводе автора – на немецком языке. Нужно сказать, что большого читательского успеха книга не имела. Это был не дневник, как прежние книги Шлимана, а научная работа, слишком громоздкая даже для, специалистов. Шлиман возложил на себя гигантский труд – систематически исследовать и воссоздать всю гомеровскую Грецию. «Илион» был первым звеном этой цепи.

Особенно интересно в книге ее «Введение». Это – автобиография Шлимана; в основе ее лежит та краткая автобиография, которая была помещена в «Итаке, Пелопоннесе и Трое». Но теперь это уже развернутое жизнеописание, почти исповедь. Нужно учесть, что оно писалось после только что совершенных потрясающих открытий в Трое и Микенах. В свете этих открытий каждый мелкий факт прошлого приобретал в глазах самого Шлимана символическое значение. Разговор с отцом о пожаре Трои вырос в решение восьмилетнего мальчика откопать гомеровский город. Неудачный юношеский роман с Минной Мейнке приобрел характер глубочайшей душевной драмы, из которой родилось решение «показать себя достойным ее любви». Отсюда якобы – изучение языков, торговая деятельность для создания «материальной базы» и, на склоне лет, осуществление детской мечты о Трое…

Автобиография Шлимана вызвала много шума и много нареканий – частью совершенно справедливых. Уже в конце XIX века французский археолог Шарль Диль в очерке о Шлимане характеризовал его автобиографию, как «изумительное смешение деланной наивности и самого чистосердечного самомнения, странное соединение коммерческой жилки, понимания всяких торговых и выгодных дел, с одной стороны, и живого религиозного чувства – с другой, религиозного, правда, в несколько немецком смысле слова, которым охотно конфискуется в свою пользу монополия божественного покровительства; тут рядом со страстью к археологии и другим наукам видна и достаточно сильная доля немецкой сентиментальности: особенно поражает удивительная вера в самого себя,- вся, полная приключений, жизнь Шлимана, по-видимому, оправдывала такую веру». Нужно, впрочем, заметить, что религиозность Шлимана остается под сомнением; в автобиографии он пишет: «небо благословило мои предприятия», а в личной жизни воюет с попами и на каждом шагу взывает к Афине Палладе и всем греческим богам, к которым он явно испытывает больше благоговения, чем к официальному христианскому богу… В «исповеди» Шлимана многое недоговорено, многое преувеличено, но в каждой строке отражается стремительный его темперамент, его своеобразная личность со всеми достоинствами и недостатками, и по «необъективной» автобиографии можно восстановить истинный облик этого человека.

Да и вообще, какая автобиография бывает совершенно объективной?

Когда книга вышла, Шлиман раздобыл адрес Минны Мейнке – она была еще жива – и написал ей письмо. Там, между прочим, говорилось: «Если ты найдешь, что я через пятьдесят лет описал нашу дружбу в преувеличенных чертах, ты не рассердишься и припишешь это моей давней привязанности. При нынешних обстоятельствах все мои домыслы могут тебе послужить лишь к вяшей чести, и все немецкие женщины хотели бы быть увековечены подобным образом… Скоро ты (благодаря французскому переводу «Илиона») так же прославишься во Франции и во всех французских колониях, как прославилась в Германии. Не посетишь ли ты нас как-нибудь в Афинах или, еще лучше, в Трое? Ты встретишь, если сравнивать малое с великим, столь же сердечный и лишь менее пышный прием, какой встретила Клеопатра у Юлия Цезаря в Риме, и я охотно вышлю тебе денег на дорогу. В Троаде можно увидеть иногда по двадцать аистов на одной крыше».

Шлиман трезво оценивает провинциальную немочку, в которую был когда-то влюблен. Недаром он пишет о популярности «во всех французских колониях». Новый Цезарь предлагает выслать новой Клеопатре деньги на билет! Это очень занятная черточка для характеристики отношения самого Шлимана к тем превыспренне-романтическим страницам, которые посвящены Минне в «Автобиографии».

Цена клада

Ты высылаешь куда-либо столько богатств драгоценных

К чуждым народам, дабы хоть они у тебя уцелели?

«Илиада». XXIV, 381-382.

Полтора года заняла работа над книгой «Илион», к зиме 1880 года она была закончена. Казалось, завершен огромный труд и настала пора передохнуть.

Но не было времени. Жизнь шла к концу, и нужно было беречь минуты. Шлиман чувствовал себя крепким и бодрым, несмотря на свои пятьдесят восемь лет, но впереди еще стояли грандиозные задачи. План изучения гомеровских городов далеко не был осуществлен.

Едва отослав рукопись издателю, Шлиман поехал в Орхомен Беотийский.

Славился Орхомен развалинами «сокровищницы царя Миния» – большим подземным сооружением, о котором сложено было много легенд. «Сокровищ я там наверняка не найду»,- предупреждал Шлиман в одном из писем. Целью орхоменской экспедиции является расширение границ «гомеровского» мира, границ распространения микенской культуры, Находки в Орхомене не возбудили шумных толков в публике, кладов действительно не нашлось. Но археологическая задача была выполнена блестяще. В статье, написанной для русского «Журнала министерства народного просвещения» (июнь, 1881 г.), Шлиман дает краткий обзор орхоменских раскопок. Приводим выдержки из этой статьи; по ней можно судить о манере писания Шлимана. Опускаем цифровые данные и маловажные подробности. Явные погрешности перевода исправлены нами.

«Сокровищница Миния, которую я раскопал в обществе постоянной моей сотрудницы, жены моей, выстроена из черного мрамора (Мрамор этот, по словам Шлимана, с течением времени посветлел) и, так же, как подобные ей постройки в Микенах, имеет форму улья. Павсаний, посетивший ее около 170 года по Р. Хр., нашел ее еще в целости. По-видимому, первое разрушение ее произошло в 874 г. по Р. Хр., так как к этому году относится основание соседнего монастыря и его церкви, построенной главным образом из больших плит сокровищницы… Подобно так называемой сокровищнице Атрея в Микенах, орхоменская сокровищница состоит из правильных горизонтальных рядов обтесанных плит. В восьми нижних рядах каждый камень еще находится на своем месте: от девятого ряда сохранилось только девять плит…